– Убить, что ли? – с опаской посмотрел на него Пузырь.

– Ну да! Говорю же, он ярый… – тяжко вздохнул Беляш. – Мочит почем зря, не глядя на твои прошлые заслуги. Ведь он никого не боится, а уважает только силу. Например, на Чуму он не полезет. Потому что тот сам может, если надо, глотку перегрызть, хотя он гораздо мягче Джафара, говорю, не лютый, как тот. У него все по справедливости.

– Говоришь, Чума добрее? – с надеждой спросил Мишка.

– Ну не так чтобы очень. Просто Чума культурнее, что ли, и не такое хамло – ведь он из бывших царских офицеров. У нас таких несколько человек. Все они жесткие, но не жестокие, культурные, даже дерутся и то не по-нашему, уличному, а по боксерским правилам. С виду посмотришь на такого – вроде ничего особенного, но в драке может так отделать!.. Их, этих бывших, Джафар «белыми перчатками» называет. За то, что они часто где не надо слабинку дают, желая разрулить что-то по справедливости. Ну а бригадир – по праву сильного. Он ведь из босяков, а у тех свои законы.

Про Чуму Беляш не врал. Таких, как он, теперь в России было много. И они составляли главную конкуренцию блатным в борьбе за власть в преступном мире. Дело в том, что многие бывшие царские кадровые военные после Гражданской войны, попав в тюрьмы и лагеря, старались подчинить себе воровскую «чернь», которую хотели использовать в своих целях в качестве боевых единиц. В воровском мире их стали назвать жиганы. Испугавшись растущего влияния этих бывших, которые постоянно мутили народ, настраивая людей против большевиков, официальные власти решили с помощью блатных авторитетов бороться с ними, натравливая их на жиганов. Существовало даже такое мнение: дескать, жиганы появились при участии НКВД для того, чтобы чекистам было проще контролировать осужденных в лагерях и тюрьмах. Еще поговаривали о том, что это жиганы придумали воровские законы, состоящие из нескольких «не» – не работать, не сотрудничать с любой властью, не доносить на товарищей. Ведь что-то похожее существовало и в кодексе офицерской чести, где у военных, как и в блатном мире, все было выстроено согласно четкой иерархической структуре. Так, по мнению многих сведущих людей, жиганы постепенно превратились в воров в законе. В целом же их суть менялась вместе с историей. Так, если до революции жиганами называли наибеднейших сидельцев и каторжан, чаще проигравшихся в карты, то теперь это были отчаянные преступники, уголовные вожаки, стремившиеся к лидерству в криминальном мире, у которых было два злейших врага – советская власть и племя старых уркаганов, доселе безраздельно правящих в уголовном мире.

Таким человеком, стремившимся к лидерству в банде, был и Василий Чумаков, случайно оказавшийся под крылом у Джафара, который, как справедливо сказал Беляш, был выходцем из босяков. Кураповские пацаны уже знали, что босяк – это блатной пацан, щеголяющий тем, что не ценит нормальную жизнь с ее главной составляющей – деньгами, потому что он живет, как говорится, часом с квасом, а порою – с водою, то есть деньги у него сегодня есть, а завтра их нет. А коль так, он ими и не дорожит, считая их обыкновенным мусором.

Бывший штабс-капитан Василий Чумаков был выпускником кадетского корпуса. Позже было юнкерское училище, которое он не окончил, потому что началась Первая мировая война. Ему не повезло: он сразу попал в действующую армию. Его пехотный полк сплошь состоял из необстрелянных бойцов, и только умелое руководство командира части полковника Кутяпова позволило полку не только уцелеть в первые месяцы сражений, но и отбросить немцев на сто верст от Вильно. В этих боях подпоручик Чумаков сумел отличиться, командуя взводом новобранцев. Однажды на свой страх и риск он выбил с ними противника из хорошо укрепленного хутора, за что получил Георгиевский крест и без выслуги лет, минуя несколько воинских званий, сразу надел мундир штабс-капитана. Теперь в его подчинении была уже целая рота, состоявшая из выходцев с Кавказа. Уж эти дрались так дрались, неся смерть и ужас врагу.