Это не помогло. Карлос подошел к нему вплотную и что-то бубнил в ухо вполголоса, чтобы полковник не слышал. Рейньер насупившись протирал пыль, чего, судя по всему, давно не делал. До полковника долетали обрывки бормотания Карлоса.

– Это он… Хочешь, я тебя познакомлю? Хочешь?

– Оставь меня в покое.

– Это он… Я тебе говорил…

– Это твои дела.

– Ты не понимаешь! Неужели ты не понимаешь?!

– Карлос, меня не интересуют твои махинации…

Спасаясь, Рейньер бежал в подсобку, но Карлос поплелся за ним. Полковник подошел поближе к открытой двери, будто бы рассматривая картины на стене.

– Я сотворю чудо! – бубнил Карлос. – Настоящее чудо на твоих глазах… Но ты же… Даже если сейчас тебе явится Элегуа́[8], ты его не увидишь!

– Карлос, успокойся! Иди! Иди!

Дальше довольно долго неразборчиво. Потом опять громко и явственно голос Карлоса:

– …И вы, вы болтаете о таинствах! Вы… – долго неразборчиво, а затем: – И вы говорите с ориша́ми[9] – да вы просто мошенники! Вы ни во что не верите, даже в очевидное!

– Карлос, ты распугаешь мне покупателей!

Пара старичков-европейцев, зашедших в лавку, действительно сразу ретировались.

– Покупатели! Господи! Рядом с тобой такое происходит, а ты – о покупателях! И ты – бабалао[10]! Да кто тебе это сказал!

Карлос выскочил из подсобки и бросился к выходу. Следом выбежал Рейньер. Он явно опасался, что Карлос разобьет что-то в припадке бешенства. Полковник догнал Карлоса только через квартал.

– Что это было?

– Тупица, просто тупица! – Карлос все еще шипел, как плевок на горячей сковородке.

– Кто это?

– Местный бабалао! Ничтожество! Они не принимают меня! А сами – во что они верят? Ни во что!

Полковник решил пока не расспрашивать, хотя его интересовало, зачем его показывали бабалао и о каких чудесах шла речь.

Они обошли площадь и переулки, заходя в каждый бар, откуда можно было видеть хотя бы угол или крышу Музея романтики. Везде приходилось выпивать – без заказа и чаевых бармены в разговоры не вступают. Посетив пять заведений, они добрались до ресторанчика на крыше, сели за столик. С высоты третьего этажа виднелась крыша Музея романтики среди сплошного настила красной черепицы. Солнце село, в ущельях между домами бродили толпами искатели карибской романтики. Гости города и хозяева готовились к долгой жаркой ночи. Смех и голоса в стремительных сумерках…

Подошла официантка – белая, лет тридцати. На груди табличка с именем Лаура.

– Добрый вечер, Лаура, – сказал полковник с самой обольстительной улыбкой.

Лаура улыбнулась в ответ.

– Добрый вечер, сеньор! Я подумала, вы иностранец.

– Нет, дорогая. Я имею удовольствие быть соотечественником такой очаровательной девушки! Нам, пожалуйста, два рома.

– Конечно, сеньор!

Когда она принесла ром, полковник перешел к делу:

– У меня к вам просьба. Я ищу мою девушку. Она сбежала с иностранцем месяца два назад.

– От вас? Не может быть, – удивилась Лаура, кажется, искренне.

– Представьте себе. Конечно, она сделала глупость, теперь ей стыдно, и она прячется от меня. Помогите мне найти ее.

– Я бы с удовольствием, но чем же я могу помочь?

– Вспомните, пожалуйста, они были здесь месяца два назад. Девушка мулатка и белый парень. Говорили по-французски. Поссорились, и он ушел.

Официантка внимательно посмотрела на полковника.

– Как ее зовут?

– Клаудия.

– Да. Ее звали Клаудия. Он бросил ее здесь. Она сидела и плакала, когда пошел дождь. У нас, видите, здесь нет крыши, а когда ливень – зонтики не спасают. Я предложила ей зайти в кухню, но она отказалась и сидела, пока не промокла. Потом я все-таки уговорила ее, дала полотенце и чашку кофе. И он пришел за ней.