В кабинете было три телефона: обычный, городской, звенел так – дилинь-динь-дилинь. Внутренний урчал так: тррррррххх. И, наконец, кремлёвский номер, без кнопок для набора и даже старинного колёсика с делениями – простая коробка с трубкой – трезвонил страшно: аа-а-а-а-а-а-а! За всё время Костиного министерства он не звонил ни разу, и потому министр Лучников сначала даже не понял, кто это орёт в его кабинете. Потом догадался, быстро подскочил к столу и снял трубку:

– Министр Лучников у аппарата, – хриплым голосом сказал он, ослабляя узел галстука. Откуда в его словаре взялись «у аппарата», он понял сразу – от тестя. Очень несвоевременно выскочили.

– Костя, ты там сухой? Штанишки не намочил? – на том конце провода Филатова, – хорошо было слышно, – выдохнула в мембрану сигаретный дым. – Присядь. Разговор будет долгий. Дела все можешь отменить, секретаршу выгони.

– К чему такие драконовские меры, Жанна Петровна? – Костя медленно пустился в кресло, которое ненавидел люто. И за попытки опрокинуть его спиной назад, и за мягкую подушку, в которой он утопал как принцесса в перине.

– К тому, Костя, что трубы, которые твой подрядчик поставил на «Аниву-8», если отварить немного, вполне сойдут за макароны. Они не предназначены для сейсмоопасных районов. Они короткие, и количество стыков в два раза превысило норму…

– Но…

– Не перебивай, пока-ещё-министр. Трубы не держат мягкую клёпку, которой ты так хвастался на форуме БРИКС. Почему, спросишь ты?

– Почему? – промямлил Лушников, потея в подмышках и на сгибах локтей: круглые солёные пятна навсегда испортили дорогую сызранскую рубашку.

– Потому что, милдруг, они сами слишком мягкие. Но уже поздно. Мы смонтировали «Аниву-8». Я не знаю, чем и как ты запудрил мозг нашему ротозею Маковскому, но монтаж закончен. Больше того, там уже обживается оператор, и через три дня старт проекта.

– Так что же делать, Жанна Петровна?

– Лети на Сахалин, министр, прямо сейчас. Лети как птичка. Бери с собой своих водолазов, и обследуйте всё как полагается. Толщину стенок, каждую клёпку и болт. Каждый стык. Я тебя, Костенька, натурально убью, если хоть чешуйка металлическая слетит с «восьмёрки». Ты понял?

– Понял. Лечу уже.

– Лети, голубь. Отбой. – кремлёвский телефон запикал и отключился. Лучников сидел ни жив, ни мёртв: Филатова знала только половину правды, если не треть. Металлическая мягкая клёпка была, безусловно, металлической, но не мягкой, а вполне обычной. Потому трубы, которые, вправду сказать, Лучников сам купил по дешёвке у уйгура-перекупщика, а вовсе не в корпорации «Тяньтанли Цихао Дагуоя Цяха». Клейма ставили прямо в Южно-Сахалинске на складах.

Лучников набрал номер на городском телефоне. Голубая табличка голограммы на столе высветила рейсы до двух городов – аэродрома Пушистый Южно-Сахалинска и Пудун Гоцзи Цзичан в Шанхае. Вылеты стояли примерно на одно и то же время. Лучников побарабанил по столу – у него оставалось часа три. Набрал по внутреннему:

– Кто у нас из водолазов сегодня на месте?

– Полковник Авдеев, – ответил молодой басок, который, кажется, даже не понял, что говорит с самим министром.

– Зови, – скомандовал Лучников.

– А… – заикнулся было дежурный, но, видно, связь перехватили, и над столом у Лучникова заплясало круглое лицо полковника Авдеева.

– Товарищ министр, – сказал Авдеев так, будто и не министр перед ним, и точно не товарищ, а, возможно, даже не человек. Но Костику обижаться было некогда.

– Товарищ полковник, – отчеканил он, стараясь не косить глазом на таймер, отсчитывающий секунды до вылета борта в Шанхай, – соберите лучших водолазов и спецбортом вылетайте через сорок минут в Южно- Сахалинск для обследования трубосистемы купола «Анива-8». Пока ЧС не случилось. Все инструкции вам выдаст на месте Жанна Петровна Филатова.