– Я была уверена, что нас уже похоронили, – говорила Суни Кочеткову-Черепичному за чашкой чая, не подозревая, что мелкий шкет обладает почти феноменальной памятью. – Заготовили флаги, речи, пышные похороны…

– Не думаю, Суни, – капитан Уилмор, которого Суни называла странным словом «Бурч[14]», подразумевая русский красный суп, одновременно кислый и сладкий, всегда принимал сторону демократов.

– И думать нечего, капитан, – всё и так понятно. Ты же из Теннесси? Вот там-то, будь уверен, тамбур-мажорки уже начистили сапоги и зубы, а на факультете электротехники висит твоё траурное фото с улыбкой клоуна…

– Да прямо!

– Точно. Ну может, и не клоуна, а тыквы на Хэллоуин. Ушастой тыквы. С ушами топориком…

Бутч смеялся, но глаза и голос у него были невеселы: он отлично знал, что Суни говорит правду, и отчасти даже смягчает её своими солдатскими шуточками.

Кроме дяди Бори на день рождения Васеньки приходили его бабушки и дедушки – сначала полный комплект, а потом уже и нет. В прошлом году патронажная медсестра санатория «Радужное» под Рузой привезла единственную оставшуюся бабушку, Олю: старый педагог, она до последнего не сдавалась, и читала лекции для космонавтов – «по ВКС для РКС», как она говорила, и делала это с первого для запуска российской космической станции. Оставив двухместный вертолёт на площадке, бабушка Оля довольно бодро прошла в дом:

– Отлично выглядишь, предок! – обнял Василий бабушку. – Впору марафоны бегать.

– И пробегу! – задорно откликнулась та. – Какие мои годы!

Потом, правда, Ольга Васильевна призналась – всё дело в спортивном костюме. Эта облегающая ткань – разработка Сколбиотеха, мягкий экзоскелет точечного воздействия, превращающийся чуть ли не в металл в тех местах, где мышцам требуется поддержка, и размягчающийся до состояния вискозы там, где эта поддержка не нужна.

– Смотри, Васёк, эти серебристые линии – кинезиотейпы… – Черепанов недовольно поморщился, потому что кинезиотейпы наравне с фильтрами Петрика, гомеопатией и заряжёнными флюидами высших материй кремами считал полной и абсолютной антинаучной чепухой.

– Дорогой мой, не смотри так грозно, – Ольга Васильевна потрепала внука за плечо. – Мне назвать это «вибрационными вставками» или «маятниками Капицы»? Не придирайся к словам. Функцию свою они выполняют – и ходить легче, и не болит ничего. Нет, чтобы порадоваться за бабулю.

– Я радуюсь, бабушка, радуюсь, – просто не сразу понял. А вот эти выступы – это тензорные датчики? Ты немного похожа на панголина.

– Внук года, – сощурила глаза Ольга Васильевна. – Джентльмен высокого пошиба. Комплименты просто потрясают. Вот потому, Васёк, ты и не женился ещё, и девушки у тебя нет, а с такими задатками и не будет.

– Девушка, к которой надо подъезжать на кривой козе и говорить пустые слова не устроит уже меня, – Черепичный обнял бабушку. – Кто ещё придёт?

– Валя придёт с Машей, Жанной и Женькой, дядя Ваня наверняка, Володя Лисёнков с сыном, мелочь пузатая батенинская – штук шесть, и все рыжие, как и ты. Из Сыктывкара хотела Люся приехать, двоюродная бабушка твоя, но у неё там какой-то проект по оленьему мониторингу, я не очень разбираюсь. Антон ферму оставить не может.

– С червячками?

– С червячками. Ты эту чёрную львинку, небось, каждый день ешь – то в колбасе, то в масле…

– Бабушка, да я колбасу с маслом не ем!

– Так в хлебе.

– И хлеба не ем. Давай уж закончим спорить и пойдём в гостиную, – Черепичный приобнял бабушку за плечи и повёл в квартиру. Хотя сложно было назвать жилой модуль на двести квадратов в Сотовой Москве «квартирой». Новая технология строительства прозрачных и суперпрочных домов из аквалида породила совершенно невероятные архитектурные конструкции и полностью сняла проблемы с площадью жилья. Хотя большинство москвичей предпочитали традиционные жилища-капсулы, некоторые выбирали сотовые наборные ячейки или пузыри на первом и втором небесном уровне. Под воду спускаться человечество всё ещё не решалось: всё, кроме операторов куполов Приморья, куда и решил податься Василий Черепичный на двадцать седьмом году жизни.