– Каменев, приготовиться на выход.

Дверь камеры открылась и Бориса повели на допрос.

3.

– Здравствуйте, Борис Михайлович! Давайте знакомиться. Моя фамилия Петров, я следователь комитета государственной безопасности по особо важным делам. Вы задержаны по делу фирмы «Океан», сотрудником которой Вы, – следователь сделал многозначительную паузу и произнёс по слогам, – яв-ля-лись. До этого момента Вы были членом преступного сообщества, целью которого было личное обогащение и подрыв государственной экономики Советского Союза путём хищения социалистической собственности в особо крупных размерах и взяточничества. Вам знакомы эти фамилии? – Следователь протянул Борису лист бумаги, с густо напечатанным через синюю копирку списком. Борис не без удивления посмотрел на список и даже ухмыльнулся возле некоторых знакомых фамилий.

– Так вот, – продолжил Петров, – все эти люди сейчас дают показания друг на друга и на Вас, в том числе. Поэтому я советую Вам поторопиться и присоединиться к этому интереснейшему соревнованию.

– Я ни на кого показаний давать не буду. – Борис положил бумагу на стол и потёр друг об друга пальцы правой руки, сложенные щепотью и испачканные чернилами копирки, впервые оторвал взгляд от лица следователя и осмотрелся – обшарпанный стол, на столе – только лист бумаги, который он только что изучал да лампа; два стула – на одном сидел он, на другом Петров. Окно за решёткой. Сам Петров. Ничего больше.

– Ну что же, другого ответа я от Вас и не ожидал. Поверьте, мы очень хорошо осведомлены о каждом из этого списка. Мы знаем про Вас всё. Да, Вы были умны и хитры и быстро освоились в системе где нужно было не только брать, но и отдавать «наверх». – Следователь пристально посмотрел на Бориса. Борис ссутулился на стуле и вопросительно смотрел на следователя. Следователь заходил по кабинету; было заметно, что он готовил эту речь:

– Вы спросите, почему уже «был»? Да потому, что никто из тех, кто остался там, на воле уже больше никогда не вспомнит Вас, не позвонит, не узнает на улице. Они уже никогда не помогут Вашей жене, даже если она будет умирать с голоду вместе с вашим сыном. Вас больше нет. Там нет. Вы есть теперь только ЗДЕСЬ. А здесь – здесь есть теперь только те, кто сидит с Вами в камере. Ну, например – Сабаев. Они в составе 17 человек два дня насиловали девочку, а потом убили её. При этом нам удалось пока задержать только четверых, а Сабаева – как организатора, так как он лично знал родителей девочки и саму девочку тоже знал, поэтому когда он встретил её на улице после школы, она не побоялась с ним пойти. А сделал он это потому, что проиграл её в карты своим дружкам. Ещё с Вами в камере Токарев, который от большого ума залез ночью в библиотеку, но ничего там не найдя, поджог её. И теперь его мать вынуждена будет до конца своей жизни выплачивать ущерб, так как по «понятиям» Токарев не может работать, ему западло. Достаточно? Поверьте, что и третий, четвёртый, пятый и любой, каждый, кто окажется в Вашей камере, будет не менее «симпатичный» товарищ, от общения с которыми Вы были избавлены в прошлой жизни, так как Вы были там, они – здесь, но теперь они и будут настоящей Вашей жизнью. Вы теперь ЗДЕСЬ! Для Вас, ещё (смотрит на часы) сегодня проснувшегося в своей собственной квартире на кровати со своей собственной любимой женой, теперь настала совершенно другая реальность, в которой Вы следующие 10 или 15 лет будете просыпаться только в камере или лагерном бараке с такими, как Сабаев, и Вы уже никогда не вернётесь в сегодняшнее утро. Ни-ког-да. И кстати, не рассчитывайте на помощь Ваших высокопоставленных друзей. Друзей у Вас больше нет. Никто Вам не поможет кроме меня. Да, теперь я Ваш единственный спаситель и друг, поверьте. И если Вы будете делать всё правильно, я смогу помочь, ну например перевести Вас в другую камеру, к Вашим… бывшим друзьям, ну или людям более привычного Вам круга общения – их здесь теперь мно-о-ого.