А потом я посадила девочек друг напротив друга пить воду, и Маха сказала, глядя на Таню: «а что у Тани на ручках розовые пятнышки?» Таня тут же заверещала: «аааа уберите ее!!!!» Она очень переживает по поводу своей сыпи, и даже не столько непосредственно из-за ее наличия, а больше оттого, что она сама ее видит. Сама она уже научилась себя уговаривать, что она ее не видит, но теперь надо, чтобы и другие не видели. Сколько комплексов. Ну, а Махе мы просто рассказали про толерантность. У кого-то ДЦП, у кого-то сыпь – так бывает.

Таня сидит с плюшевым леопардом на руках – у нее с ним теперь особое родство всвязи с приобретенным Таней новым окрасом. И говорит: «я хочу изучать диких кошек, мама!» Пожалуйста. Таня и сама ничуть от них не отличается, можно начать сразу с себя.

Я заказала себе сумочку для мобильника, на случай отсутствия карманов, в виде мохнатого единорога. Девочки тут же его заиграли, хотели придумать ему имя, но раз сумочка моя, я и придумала. Его теперь зовут Рожа, единорожек ведь. И Маха полна предвкушений: «все, что мы найдем на пляже, мы будем складывать в Рожу». Звучит.

Фея вернула мне голос, хотя бы отчасти, но в наших реалиях он недолго продержится. Таня на преднизолоне стала еще более бешеная, чем обычно, и ее угораздило посадить себе занозу в палец. А заноза у нее и в лучшие времена всегда проблема. Тут клапан сорвало совершенно. Она бегала кругами то ко мне, с требованием вытащить занозу, то от меня, с воплями: «отстань! Не трогай меня!» И эта история продолжалась два часа, пока мне не надоело, я ее буквально заставила сначала умыться, потом выпить стакан воды, потом сесть и дать мне руку. И вынула занозу за две минуты.

Для дальнейшего восстановления душевного равновесия отлично зашла ингаляция и набор пластилина. Таня лепит больше по формочкам, а у Махи здорово получаются вазы в стиле модерн. Или даже постмодерн))

В ночь у Тани заболело еще и ухо, снова поднялась температура, а утром опять был леопард. Врач велела вызвать скорую и ехать в инфекционку, а на мое предложение поехать туда самим сказала, что примут только по скорой. Но скорая ехала 7 часов и так и не приехала; мы поехали сами в областную.

Все эти семь часов ожидания Маха сначала весело предвкушала наш отъезд: «наконец-то мне никто не будет мешать!» Но потом, когда с ней стал заниматься папа, она уже заскучала по нам: «а когда вы приедете, что мы будем делать?» Но мы вот даже и не уехали.

А Таня не теряла бодрости и говорила: «я теперь немного леопард!» На мой вкус даже многовато.

Таня, уже зайдя в приемную областной больнички, спросила у меня: «мам, а я выживу?» Я говорю: «думаю, да, а что, есть сомнения?» Сомнения, видимо, были, потому что тот же вопрос Таня задала и врачу, которая ее осматривала. Врач такими мелочами не озадачивается и ничего не ответила. Только рассказала мне, как я все неправильно делаю, и кто вам такое назначил, и откуда вы вообще приехали и почему сюда. Я последние три дня только и слышу ото всех, как я все неправильно делаю, и уже начинает надоедать.

Зато на обратном пути нашу машинку так лихо занесло и развернуло прямо на спуске с эстакады, что настроение у меня тут же улучшилось. Мы не улетели оттуда в бездонные сугробы, и по счастью никто не ехал ни по встречке, ни сзади, так что отделались легким испугом. Даже в ограждение не въехали, чудеса! Только Таня спросила встревоженно: «что это такое?» Я говорю: «карусель! Мне понравилось». Таня тут же: «мне тоже!» И чудесно.

А Маха по нам уже успела соскучиться и написать Тане письмо. Красота же.