Утром собираемся ехать сдавать анализы. Таня сразу начала беспокоиться и пищать, как она этого не хочет. Маха приосанилась: «а я не боюсь! Я первая пойду!» И очень скоро, увидев танину непереносимость самих разговоров про анализы, стала постоянно заводить эту тему: «а вот я первая пойду! И что там страшного?» Таня: «ааааа прекрати!!!» Я прошу Маху закрыть эту тему, а она через пять секунд с милой улыбкой и нежным голоском: «вот хорошо, поедем анализы сдавать!» И Таня снова: «аааа!»

Пока собирались, на нашу кормушку прилетел дятел. И прямо много раз подряд – прилетал, деликатно брал семечко, улетал на березу, ел там, и снова прилетал за семечком. Девочки пришли смотреть на него, Маха тут же назвала его Димой – уж не знаю, в чью честь. И дятел Дима летал на кормушку до тех пор, пока мы не пошли одеваться. А потом перестал – видимо, он летал больше на девчонок посмотреть, чем за едой.

В лаборатории девочки показали себя со своих лучших сторон. Маха зашла в кабинет своими ногами, и ей взяли анализ за 5 секунд. Таню втащил папа, отколупывая ее когти от косяков, и я еще помогала ему ее держать, пока медсестра брала кровь. А Таня, увидев, что берут уже в третью пробирку, сказала: «у меня горло засохло и слюни кончились!» Я ответила, что если так орать, неудивительно, что засохло. У Тани был другой взгляд на причины этого: «хватит уже кровь брать, у меня слюни закончатся!» И хотя я объяснила ей, что это разные биологические жидкости, все же признала, что определенная логика в ее рассуждениях есть.

Потом мы заехали еще на техосмотр, и папа там отвинчивал что-то от машинки. А когда отвинтил и пришел вытирать руки, Маха поинтересовалась: «наживу свою вытираешь?» Хотя он вообще ничем не поживился там.

Сегодня мы с Махой уже начали заниматься не то что в полном объеме, но понемногу возвращаемся к упражнениям и наращиваем обороты. Маха сидит в растяжке и колупает нос. Я прошу ее взять сопливчик, на что она мне отвечает: «я сама как большой сопливчик!» Не перестаю восхищаться. Ее самооценка всегда максимально трезвая и адекватная.

Маха тонкий политик. Сажаю их с Таней вместе за стол, она начинает какими-то им одним ведомыми дразнилками допекать Таню. Таня пищит, возмущается, потом берет тарелку и уходит в свою комнату: «она меня достала! Будем есть порознь». И я согласна, так гораздо продуктивнее. А Маха, выжив Таню, просит у меня какой-нибудь десерт. Тане сейчас ничего нельзя, она на строгой диете, но Маха успевает везде – она и диетические вкусняшки с Таней поест, и свои, которые Тане запрещены. Маха берет бутерброд с вареньем: «вот сейчас и проверим насчет аллергии». То есть это еще и подается как ее личный вклад в науку!

Таня сначала съедает котлету, а потом уже макароны. Маха наоборот. Спрашиваю, почему так. Маха: «я котлету потом, мне макароны больше нравятся!» А Таня: «а я более вкусное оставляю напоследок, а сначала съедаю менее вкусное». Значит, вкусы у них одинаковые, а подход к жизни принципиально отличается))

А еще Таня рисует папиными акварельными красками, которые гораздо ярче новых, ее собственных. И получается очень здорово.

Девочки явно начали оживать. Таня взяла игрушечную сушилку для игрушечной посуды, сказала, что это капкан, подложила ее папе под дверь туалета и сказала, что она «подстерегает жертву». Я не поняла сначала, говорю, а кто жертва? Таня, как само собой разумеющееся: «да папа!» Потом пошла охотиться на бабулю: «пойду бабуле капкан поставлю. Надо приманку положить. Книгу!» Отличная приманка, бабуля точно клюнет.

Папа тоже коварен. Купил девочкам по киндеру, но им ведь ничего сейчас нельзя. То есть Тане нельзя, а Мане из солидарности. Поэтому им достались игрушки, а шоколадные яйца слопали мы с ним. Довольны были все.