«Да, наверное, сегодня просто не тот день, – заключил он, вернувшись в комнату и взглянув на несколько смятых листов бумаги, что валялись на полу. – Наверное, стоит немного отдохнуть, просто отдохнуть, чтобы мозг вспомнил, что такое спокойствие и вернулся в то состояние, в котором способен генерировать те самые гениальные текста. Для этого нужно выспаться и пока о рассказе не думать. Отвлечься.»

Предложение Антона в этом случае оказалось как нельзя кстати. Ник пришёл к нему в девять часов вечера, и они пошли смотреть фильм. Выбрали фильм «Внутри» c Уиллемом Дефо в главной и почти единственной роли. Фильм им обоим не понравился, они остановили его на середине и вместо него стали смотреть «Переводчика» Гая Ричи. Это кино идеально подошло к весеннему вечеру и холодному пиву. У Антона также очень удачно завалялась большая упаковка чипсов, которая ещё лучше дополнила их скромное, но вкусное меню.

Ожидаемых долгих разговоров не было. Только, когда Ник уже собирался уходить, в районе полуночи, Антон решил у него кое о чём поинтересоваться.

– Ник, – начал он, пока тот обувался с помощью кривой металлической ложки.

– Да?

– Слушай, ну а что, ты начал писать?

Ник поднял голову. Как ему следовало бы ответить? Может, стоило бы сказать, что пока нет? Или наоборот, да и всё, на удивление, идёт так же хорошо и быстро, как раньше? Или без «на удивление»?

– Да, я начал… Но пока не идёт, мне кажется, голова слишком устала.

– А, ну да, ты ж ещё довольно долго ехал.

– Да ехал-то ладно, это ж было вчера. Я, мне кажется, последнее время сильно перенапрягался с учёбой.

– М.

– Да, думаю, это тоже оказывает влияние на способность творчески мыслить.

– Ты, кстати, не говорил, у тебя там сложно учиться?

– Ну… По-разному. Мне, скорее да. Ну, потому что я довольно далёк от этого всего. Многим нормально.

– М. Ну ладно, давай, удачи.

– Спасибо, спокойной ночи.

– И тебе.

Они пожали на прощанье руки, и Ник пошёл домой.

Как пришёл, выполнил свою вечернюю приятную рутину и лёг спать, на этот раз, в ванне особо не засиживаясь.

Проникший в комнату Ника сквозь прозрачную штору солнечный свет, разбудил его около десяти утра. Поспал он всего восемь часов и оттого какое-то время ещё лежал в кровати и думал, достаточно ли это для того, чтобы голова работала лучше. Так или иначе, яркий солнечный свет, преградой для которого не стали бы даже вторые, уже не прозрачные шторы, был слишком настойчив, и если бы Ник часто, или хотя бы чуть больше, чем на самом деле думал о Боге, то счёл бы логичной догадку, что это именно Он сделал лучи в то утро такими яркими, с целью заставить Ника встать с кровати пораньше и сесть наконец за письменный стол.

Почему-то, во время завтрака Ник почувствовал очень странное отношение к своему делу. Будто бы его стоило отложить, буквально ненадолго, будто бы для того, чтобы начать, начать хорошо, ему было недостаточно одной только условной мотивации и силы воли. Будто не хватало кое-чего, пожалуй, главного – вдохновения, настроения, что могло бы запустить творческий процесс по нужному руслу. И единственный способ это вдохновение поймать, должно быть, витал где-то в свежем утренним весеннем воздухе.

Так это или нет, нужно ли ему это вдохновение, и существует ли оно вообще, Ник понимал, что пойти в тот момент немного пройтись было бы хорошо. Порассуждать, подумать, полюбоваться, так, чтобы по возвращении можно было бы сесть за стол и писать, не останавливаясь, прямо до наступления темноты, что было бы очень кстати, с учётом того, как немного времени дома ему осталось.

Градусник показывал