– Мда, грустно.

– Это точно. Я бы очень хотел там походить.

– Да, я бы тоже.

– Ты представляешь, заброшенная библиотека. С книгами.

– Да, кинозал заброшенный тоже не хрен собачий.

– Да. Я ещё щас про проектор подумал, ещё сильнее сожалею теперь. А ведь, когда он закрыт был, говорил маме, как хотел бы там оказаться.

Антон закивал.

– Кстати, ты заметил, как мало стало таких мест?

– Заброшенных?

– Да нет, в принципе, интересных мест, которые хочется посетить, я говорю про здания, там, заведения. С какой-то тайной.

– Да, да, да. Я тоже недавно об этом думал. Тут ещё кафе одно было, я очень его любил, хотя никогда там не был, представляешь?

– Не очень, но допустим.

– Ну, было кафе, очень заманчивая вывеска, очень уютные окна с оранжевым, вот именно оранжевым светом. Так было интересно узнать, что внутри. А я маленький был, так и не узнал, его сейчас убрали оттуда.

– Может, как раз поэтому и меньше их стало?

– Почему?

– Ну, мы сейчас, типа взрослые и можем зайти в любое такое место. Если бы ты увидел это кафе сейчас, ты бы либо зашёл в него, либо нет, но ты всё равно бы знал, что всегда можешь. И получается, тайны нет никакой.

– Возможно. Но кафе таких я, правда, больше не встречал.

Ник и Антон вышли к забору, чуть дальше которого располагались гаражи. Они без труда перелезли его и стали двигаться к цели, стараясь обходить густо растущие на пути деревья. В детстве они ходили на эти гаражи довольно часто, пару раз приходилось даже убегать от злых владельцев некоторых из них.

– Слушай, а я не спросил тебя, – начал Антон, раздвигая перед лицом ветки.

– Что?

– Как у тебя с рассказами? Не возобновил?

– Вот, собираюсь. Что-то, в последние годы было как-то не до этого, но сейчас больше желания, так что так.

– Ты, просто, правда очень здорово пишешь, мне очень нравилось всегда всё, что ты писал, я тебе об этом не один раз говорил.

– Да, я помню, это очень приятно, спасибо.

– Ты, просто, раньше прям, вообще только этим и занимался, на учёбу вообще было плевать.

– Да, но, видишь как.

– Тебе нравится сейчас учиться?

– Ну, как тебе сказать…

– Ну, вот, честно.

– Честно… Ну, скорее да, чем нет. Ну, то есть, поначалу мне не нравилось, то есть, я себя прям заставлял, а потом… Потом привык, наверное.

– Ну, а это хорошо, как думаешь?

– Не знаю, я… Просто, понимаешь, я знаю, что профессия довольно востребованная, если её хорошо делать. А если б я сидел писал, вряд ли кто-нибудь бы мне за это платил.

– Ну почему? Ты бы мог издавать свои книги и отдавать их в магазины.

– Да, но, туда довольно сложно пробиться, там непростой отбор. Заставили бы редактировать, переписывать к чертям всю книгу, а мне же это не нравится.

– Вряд ли, скорее бы просто отклонили.

– Ну вот.

– Ну это не значит же, что нужно заканчивать. Ты слышал историю про Кинга?

– Наверное, нет.

Ребята уже приближались к гаражам. Идти оставалось буквально считанные метры, бетонные стены уже проглядывали сквозь густые заросли кустарников.

– Когда он отдал свою первую книгу в издательство, её отклонили.

– М.

– Но это не всё, отклоняли многим.

Антон вступил на чуть заросшую травой песчаную насыпь, с которой можно было выйти на крышу гаража. Ник за ним.

– Отклоняли многим, – продолжал Антон. – А ему отклонили книгу и второй, и в третий раз.

Ник улыбнулся. Они почти зашли на крышу.

– И тогда он вбил в стену большой такой, длинный гвоздь. И стал вешать на него все отказы, которые ему присылали, и…

– Тихо!

Впереди слышались голоса.

– Идём, они, наверное, внутри, – шёпотом сказал Антон.

– Сомневаюсь.

Голоса затихли.

– Пойдём потихоньку, если что, развернёмся.

Нику, на самом деле, не очень хотелось туда идти. Он прекрасно помнил, сколько времени они с ребятами там проводили, будучи детьми, помнил и то, что тогда они совершенно не беспокоились за то, что их могут заметить, и тогда придётся разворачиваться и бежать через те заросли, которые они преодолевали по пути сюда пешком с большим трудом. Тем не менее, он понимал, что забраться на гараж надо, и не потому, что Антон мог воспринять отказ неправильно, а, скорее с целью таким образом не пасть в глазах самого себя, ещё не повзрослевшего, наивного и чересчур уверенного себя, такого, каким он был пять и более лет назад.