Адмирал спрашивает:

– Куля. Что-то фамилия знакомая. Мы встречались?

– Никак нет, товарищ адмирал! – отвечаю по уставу, а у самого внутри всё оборвалось. Амба, думаю. Адмиралу не сдам!

– А ты, сынок, практику не на Камчатке проходил?

– Ну да, так точно, на ноль восемнадцатой.

– Так это ты добровольцем сальник набивал в отсеке? Читал я в сводке.

– Так точно, товарищ адмирал.

Пожилой морской волк встал из за стола президиума комиссии, прошелся вдоль развешенных листов и попросил комиссию вызывать следующего курсанта.

– А с курсантом Кулей я сам тут разберусь.

Я чувствовал, как холодный пот течет у меня между лопаток. Но стоял смирно, ел глазами адмирала и ждал казни.

А адмирал вдруг спрашивает, знаю ли я порядок пользования спасательными средствами! Вопрос детсадовский. Это матросы – новобранцы в учебке проходят. А у курсантов с первого курса в подкорке сидит. Я шпарю ответ, как в наставлении. А он жестом меня останавливает:

– Молодец! Хороший курсант. Да что-то у тебя текущие успехи по предметам не ахти. На четверку согласен? Или еще поспрашиваю? – с хитрой улыбкой спрашивает он.

– Согласен! – выпаливаю я. И чувствую, как отпускает мандраж, как высыхает пот, перестает бухать сердце и наваливается страшная усталость, как после самой длинной гребной дистанции.

Комиссия дружно согласилась с предложением председателя и меня отпустили.

Вот теперь два месяца гуляю. Женюсь. И во Владик, на лодку.

Спасибо, Володя, что пригласил. Тетя Рая, – окликнул он мою маму, ушедшую в кухню, – спасибо! Всё очень вкусно. Побегу. Свидание.

Запомнился мне этот незатейливый рассказ. В нем и азарт молодого курсанта, и мудрость старого адмирала, что понимал и ценил ПОСТУПОК, и вера в наш народ. Его ругают, унижают, обзывают быдлом. А он себе живет своей великой историей, своим широким характером, не думая о политике, не выкрикивая лозунгов. Каждый на своём месте. А страна идет себе не оборачиваясь на мелких и подлых шавок, гавкающих из подворотни.

Сильная и непобедимая.

– Разобью задачу на три этапа, размышлял я, готовясь к взятию очередной вершины. Альпинисты назвали бы ее «семитысячником», не меньше.

– Первое – это решить задачку. Дело не сложное, только бы угадать с билетом!

– Второе, посложнее. Надо устроиться так, чтобы наверняка содрать с учебника ответы на вопросы.

– Ну а третье…попытаться ответить на дополнительные вопросы и, действуя по обстановке, вымучить вожделенный «уд».

Да и на всё про всё у меня три неполных дня, кризис жанра.

Так обдумывал я подготовку к не совсем обычному экзамену в летней сессии третьего курса Одесского Политеха в 1965 году. Экзамен был по одному из самых провальных для студентов предмету – Теория машин и механизмов (ТММ). Известная присказка гласит – сдал Сопромат, можешь влюбиться, сдал ТММ, можешь жениться. Сопромат был сдан и забыт еще на втором курсе, что не мешало нам влюбляться и до этого, а вот сдать ТММ, расшифровывали мы эту аббревиатуру как ТУТ МОЯ МОГИЛА, еще предстояло. Второй особенностью этого экзамена было пари. Я его сдуру, или из-за молодой бравады, заключил со всей группой после обмыва скудной стипендии. Сбрасывались по рублю. Но это целая бутылка «Червоного Мiцного» (красного сладкого 18 градусного) на каждого. О закуске при недостатке средств никто не задумывался. Видимо, моя бравада легко этим объяснялась. Началось с замечания старосты группы в мой адрес:

– Ты бы, Володя, походил хоть чуть на лекции по ТММ. Читает доцент, он назвал фамилию, говорят, на экзаменах зверь! Да еще, увидит совсем незнакомую морду, может разозлиться. Я полез в бутылку: