Внутри всё было не так страшно, как снаружи. Внутри его ждал длинный сплошной коридор, как поезд «Москва», усыпанный чем-то вроде разноцветного переливающегося конфетти, а по левому и правому краю жёсткие, как в метро, сиденья, которые меняли цвета каждые несколько минут. Юрий сел на ближайшее, и оно оказалось самым мягким сиденьем в мире. Мягче даже того случая, когда он случайно сел на пушистого урчащего кота. Да и сиденья, ко всему прочему, не были против такой наглости, в отличие от кота.

Юрий был близок в своих ассоциациях-ощущениях, эти сиденья оказались внутренней стороной змеи – пульсирующей, тёплой и приятной на ощупь. После, потолок в чудо-коридоре стал прозрачным и Юрий увидел планеты, кометы, звёзды… Он был в космосе: летел от маленького, будто игрушечного шарика Земли, наполненного шестью миллиардами проблем, к Чёрной Дыре. А запах был детства: такой приятный и родной, но трудно определяемый. Такой запах иногда можно было уловить на улице на короткий момент, вспомнив радостные секунды детства, но удержать – никогда. Приходилось бежать за ним в неизвестность, хватая незнакомцев и незнакомок за плечи. Но разве догонишь запах? А здесь он был постоянным. Здесь тебе не приходилось в панике искать источник этого запаха и бежать за ним, чтобы хоть на секунду продлить своё пребывание в прошлом. Не в воспоминании, а в ощущении.

– – – NадеюSь, vаше путеshествие будeт комfортабельnым, -|– произнесло существо непонятного пола, которое возникло около Юрия.

Существо каждый раз меняло голос и облик. Юрий быстро понял, что от его желания зависит то, как оно выглядит. Вот оно превратилось в маленького ребёнка, затем в шикарную, шоколадного оттенка цвета латиночку-порноактрису, после – в него самого, чуть позже – в его отца стекольщика, с вечным румянцем на щеках. И так до бесконечности. От существующих существ до плода его фантазий. Существо, словно пластилин, который не надо было трогать руками, просто загадывать форму и всё. Это было забавно: ты мог быть моментальным скульптором, даже если не умел лепить, мог почувствовать себя пластическим хирургом, хотя никогда не учился на него. Стоило просто представить! Оказывается, в своих головах мы все уже давно великие творцы. Только реальность наших рук и физических умений является барьером…

Единственное, что было ему не подвластно поменять в этом существе, так это ярко-голубую надпись на груди «Black Hole», которая просвечивалась сквозь любую выдуманную им одежду и на любой созданной им форме.

– – – Kак виdите-с, кое-chто мbI не в силах Izменить, -|– словно прочитав вопрос Юрия, ответило существо.

Конец ли это? А существует ли конец этой истории? Возможно, если было начало. Но Юрий однозначно не хотел просыпаться – если это был сон, и не хотел приходить в себя – если это была кома. Побывав во чреве тьмы, он там так и остался, промок насквозь, проникся сквозь.

Тьма всему голова, тьма была в начале, тьма была в конце, она сверху, она снизу, слева, справа, вокруг темнота, просто мы научились в ней что-то видеть. Всё состоит из разных форм пустоты, точнее тёмных пустот. Случайное стечение обстоятельств, которое стремится к самоликвидации, жестокое равнодушие и жалкая ненависть.

Всё – ничего, Всё – ничто, Всё остальное плотная тьма, которая заполняет тебя с двух сторон, а ты лишь оболочка, сосуд, почти как секс-игрушка. Презерватив для пустоты.

∞

Янис открыл глаза, дедушка тоже. Дед улыбался. Впервые за долгое время Его осенило – он освещён счастьем! И это было всегда, и это будет всегда.

Только без «было» и без «будет» –