– Это ещё чё за степь плешивая? Куда мы попали? – выразил общее недоумение Жаба.

– Серые земли это, – просветил я компаньонов. – Почти такая же безлюдная пустыня, как и чернота. Но тут хотя бы на землю садиться можно. – Подавая пример, я первым плюхнулся на жёсткую траву и с удовольствием вытянул изрядно натруженные ноги.

Крестники тут же рухнули в траву следом и уже лёжа стали избавляться от заплечных рюкзаков и оружия.

– А как же серые твари? – проявила эрудицию Белка, усаживаясь рядом со мной, предварительно скинув рюкзак.

– И чё не так с серыми? – хмыкнул я.

– Ну ты ж сам только что сказал, что серые земли необитаемы, как чернота.

– Никогда такого не говорил.

– Да млять! Рихтовщик, какого хрена?! Парни, подтвердите ему, вы ведь тоже слышали…

– Я сказал безлюдные, – поспешил прояснить ситуацию, опередив привставшего уже на локтях откликнувшегося на призыв девушки Жабу. – А местные аборигены стопудово не люди. Это, уж поверьте, я знаю не понаслышке. Имел с ними опыт общения.

– Что?! Ты контактировал с серыми? – оживилась Белка. – Они убили тебя, да? Расскажи.

– Нет.

– Рихтовщик, ну не будь занудой. Интересно же.

– Нет – в смысле не убили. Мы с серыми даже сражались вместе против отряда муров.

– Охренеть! И чё? Как ты с серыми-то сошёлся?

– Там мутная история. Подозреваю, Хранитель устроил тогда нашу встречу.

– Чего?!

– Говорю же, история мутная…

– Твою мать, Рихтовщик! Вот только не надо сейчас с темы соскакивать и заднюю врубать. Сказал «а», говори и «б». А то я на хрен от любопытства сдохну!

– Слушай, давай потом, а? Я устал как собака. Да и все мы за ночь вымотались до чёртиков. Сейчас нужно пожрать да соснуть хотя бы несколько часиков. А потом, когда продолжим путь, обязательно всё расскажу. Обещаю.

– Ты, что ли, прямо тут спать собрался? – округлила глаза девушка. – На открытом месте?!

– Согласен, на солнце спать жарковато будет. Но можно тряпья из рюкзаков на эту корягу навязать, – я кивнул в сторону лишённого растительности облезлого то ли дерева, то ли куста, сиротливо торчащего по центру нашей лужайки. – Тогда получится подобие навеса, в тени которого…

– Млять! Ты издеваешься надо мной, что ли?! – перебила Белка. – При чём тут на хрен солнце?! А если серые нас спящих повяжут? Или того хлеще, глотки во сне перережут?

– Вообще-то они не такие уж кровожадные дикари. И большинство баек, гуляющих о них по Континенту, – это бред чистой воды.

– И много ты серых видел, Рихтовщик?

– Троих.

– Всего троих? – хмыкнула Белка. – И уже за всё их поганое племя впрягаться готов. А я вот считаю, что неспроста на Континенте игроки этих ублюдков серыми тварями прозвали. И ежели они доберутся до нас спящих, уверена, нам всем очень не поздоровится.

– И чтобы такой неприятности не случилось, мы все будем по очереди дежурить и оберегать сон друг друга, – подвёл я черту под затянувшимся спором. Вытащил из рюкзака банку тушёнки, вскрыл её и начал есть.

Друзья последовали моему примеру.

– Первый час отдежурю сам, – продолжил я, утолив первый голод. – Потом меня сменишь ты, Белка. Ну и последний час будут высматривать потенциальную угрозу выспавшиеся Жаба со Скунсом.

– Я бы всё-таки предпочла ещё пройтись и подыскать нам более укромное местечко, – проворчала Белка, потроша ножом свою банку.

– Без проблем, – кивнул я. – Только, чур, охламонов этих на своём горбу дальше попрёшь уже ты.

– Да мы так-то и сами сможем, – возмутился ковыряющий банку Жаба.

– Угу, – поддержал товарища привставший на локтях Скунс. Но продержаться так вымотанный до предела крестник смог недолго и, через несколько секунд обессилев, откинулся обратно в траву.