С любовью, твой профессор Вероника Фокс

«Эта поистине волшебная и добрая история напоминает нам, что любовь – самое сильное чувство на свете».

– Вот же черт! Черт! Черт!

Я закрыла лицо руками, и с моих губ сорвался тихий обречённый стон. Сердце бешено колотилось, вызывая тошноту..

– Идиотка! – промямлила я, уткнувшись в ладони, и с отчаянием ударила пятками по кровати, издав горестный стон. Мои руки вновь потянулись к телефону, и я в который раз перечитала письмо, от которого внутри всё сжималось в тугой узел.

“Уважаемая Анастасия Викторовна!

Я очень польщен, что вы изъявили желание сдать зачёт именно таким способом. Однако не кажется ли вам, что это немного противоречит установленным правилам?

С уважением,

Волков Д.К.,

профессор кафедры психологии и социологии.”

Буквы расплывались перед глазами, и меня охватила паника, подобная холодным волнам, что прокатывались по телу.

– Идиотка, – вновь едва слышно сорвалось с моих губ.

В комнате горела настольная лампа, а на белоснежной тюли рядом с кроватью медленно мерцала новогодняя гирлянда.

Пятью минутами раньше судьба решила поиздеваться надо мной, а теперь, я со стыда сгораю от случившегося.

Раскрываю предыдущие отправленное сообщение, в котором светятся мои фотографии в стиле «ню».

– Идиотка, – вновь сорвалось с моих уст, и отбросив телефон на подушку, легонько била себя ладонями по своим щека, чтобы привести в чувства.

– Настя, ты чего делаешь?

Встревоженный голос мамы доносился из дверного проёма. Закрыв глаза и выдохнув из себя, я медленно опустила руки и, натянув улыбку, произнесла:

– Да это… Нужно было к сегодняшнему числу отправить черновик курсовой, а я забыла.

– И поэтому ты решила избить себя руками? – мама вопросительно вздернула бровью.

Нет, ну а что ей ещё сказать?

Мама, твоя дочь недавно сфотографировалась в полу-обнажённом виде, потому что ей очень понравилось чёрное боди, которое она купила на распродаже. И совершенно случайно эти фотографии оказались у ее преподавателя на почте?

Лучше провалиться сквозь землю, чем рассказать ей об этом.

– Я просто приводила себя в чувства, – ответила я, усевшись на кровати и сложив ноги по турецки. – Все нормально.

Мама поправила белокурый локон волос, в который уже настырно просачивались платиновые волосы. Вытерла руки о серое полотенце и просто пожала плечами, направилась на кухню.

Поспешив прикрыть дверь за ней, чтобы она не дай бог не зашла в ненужный момент, я вновь бросилась к телефону.

Нужно было ему что-то ответить. Руки трясло от волнения, а я никак не могла сформулировать свою мысль и одновременно проклинала себя за то, что сделала.

Нажав кнопку “ответить”, я начала писать свою мысль:

«Уважаемый Даниил Константинович…»

Ползунок надоедливо мигал перед глазами, сбивая с толку. Я вспомнила, как впервые увидела Данила у Евы, когда с ней познакомилась.

Волосы цвета растопленного молочного шоколада, невероятно холодные голубые глаза, ямочки на щеках…

Даже тогда, будучи маленькой соплячкой, я всегда с трепетом переступала порог дома своей подруги, надеясь, что увижу его. Хотя наше общение сводилось к простым приветствиям и прощаниям, а иногда он спрашивал: «Опять вы с Евой что-то натворили?». И никогда, никогда бы в жизни я не сказала ему, что по-уши влюбилась в него, правда, это случилось чуть позднее.

Господи, мне нужно сосредоточиться на сообщении. Немедленно….

Выдохнув со свистом, я написала вторую строчку:

Файлы, которые вы получили ранее, были ошибочно вам отправлены. Прошу прощения за предоставленные неудобства.

Подписала свое письмо своими инициалами, еще раз сто перечитала его и отправила.

Как только письмо улетело ему на почту, я зажмурилась и откинулась на подушку.

Даниил никогда меня не замечал. Когда мы с Евой пошли в первый класс, Даниил уже отучился в университете. Между нами была разница в восемнадцать лет, и ровно столько же миллион причин, почему мы не можем быть вместе.

Я даже несколько раз пыталась отпустить эту безответную любовь, но каждый раз, когда пыталась встречаться с другими парнями, перед глазами был только ОН.

Волков Даниил Константинович.

Старший брат моей лучшей подруги, в которого я влюбилась, кажется, на всю жизнь.

Внезапно телефон завибрировал, вырвав меня из мыслей, и я, словно ошпаренная, подскочила на кровати. Я бросила взгляд на экран смартфона и, прежде чем он погас, краем глаза заметила, что мне пришёл ответ.

От него.

Руки затряслись от волнения, а кроме бешеного стука сердца я больше ничего не слышала. Но чисто женское любопытство все-таки нашло внутри меня частичку храбрости и я открыла его сообщение.

Вначале прочитала отрывок в шторке, а потом открыла письмо полностью.

Я так и понял, Анастасия, что вы по ошибке прислали мне эти файлы.

Однако они не вызвали у меня дискомфорта, даже наоборот, я смог вдоволь насладиться их красотой.

К горлу подкатил горький ком страха. Воздух, казалось, стал тяжёлым, как свинец. Щёки пылали адским огнем, словно я окунулась в кипяток.

Письмо было отправлено с другого адреса, не с того, который я указала.

Моё тело покрылось холодным потом, а по голове, спине и пояснице побежали мурашки. Судорожно стала набирать сообщение уже на другой email, ошибаясь в словах.

Даниил Константинович, я дико извиняюсь, но такого больше не повторится.

Нажимаю отправить, а следом, в торопясь набираю второе сообщение:

И ещё, очень прощу удалить мои фотографии, которые я по ошибке вам отправила. Простите меня.

Вместо того, чтобы унять в себе тревогу, я судорожно обновляю почту.

Раз.

Два.

Три.

Четыре.

Пять.

Но письмо так и не приходит. Мне кажется, что в это мгновение весь мир ушел из-под ног. И вот как теперь смотреть ему в глаза? А как смотреть Еве?

Положив телефон на зарядку, я полночи не спала. Всё думала о произошедшем, даже успела несколько раз всплакнуть от своей дурости.

Это ж… Надо было так себя подставить?

Я смогла уснуть только под утро, а когда прозвенел будильник, то я дважды его переставила на десять минут позже, пока мама не разбудила меня пинками.

– Настя, вставай! – Трясла она меня за плечо, а я, богом клянусь, так не хотела вставать…

В мыслях проскочила мысль о том, что я себя плохо чувствую, и лучше мне остаться дома. Но следом поспешила вторая: а вдруг Данил будет считать, что я специально отправила ему фотографии, и мне стало стыдно, вот я и не пришла?

– Да-да, встаю, – промямлила я, поднимаясь с кровати.

– Давай, пошевеливайся, а то опоздаешь в университет!

Конечно, вся семья была рада, что их единственный ребенок, который не шибко хорошо учился в школе, наконец-то поступил на бесплатное дневное отделение. Поэтому меня продолжали держать под пристальным присмотром. А мне это чертовски не нравилось, потому что я хотела больше свободы. Как ни как, мне уже восемнадцать лет, а гиперопека напоминала мне о том, что я все еще маленький ребенок, которому нельзя и шаг в сторону сделать. И это очень сильно меня опечалило.

Отец уже ушел на работу раньше, ведь он работал в автомастерской, которая открывалась в семь утра. Мама была кадровичкой на химическом заводе, поэтому тоже поспешила прийти на работу к восьми утра. Мои пары начинались в девять утра, и я лениво собиралась в универ.

Письма от Данилы так и не было, и этот факт меня безумно напряг. Наверное, он посмеялся надо мной, что глупая лучшая подруга его младшей сестры решила, что может кидать ему свои обнаженные фотографии.

От этой мысли к горлу подступила тошнота.

Я всеми силами пыталась не торопиться, но почему-то собралась раньше, чем нужно было. И вышла раньше, чем всегда выходила. Даже трамвай подошел раньше, на пять минут.

Мне казалось, что сегодня все меня торопили, чтобы я побыстрее пришла в университет. Поэтому мне ничего не оставалось, как принять это как должное, но сердце все равно бешено стучало в груди от волнения, которое сильнее сковывала мышцы.

Когда я подошла к универу, то с опаской оглядывалась по сторонам. Мне не хотелось сейчас увидеть Данилу, хотя я подозреваю, что он подвозил свою сестру на машине, ведь, ему было по пути.

Когда я забралась на второй этаж университета, в коридоре которого уже было так мало студентов, то быстрым шагом нырнула в аудиторию, и, поздоровавшись со своими сокурсниками, села за первую парту.

Впрочем, долго ждать не пришлось. Ева вошла в кабинет через минут пять, села рядом со мной и мы обменялись приветственным жестом, поцелуем щеками.

– Господи, Настя! – воскликнула она, поправляя конский хвост. – Да на тебе лица нет. Ты что, привидение увидела?

А я и сама не поняла, что пристально смотрю на дверь, в которой задержался Даниил Константинович, с кем-то разговаривая.

Серый костюм, белая рубашка, расстёгнутая на одну пуговицу. Ровная походка с прямыми плечами и мощной спиной заставили меня задрожать.

– Насть, ты чего? – двинула меня локтем подруга, вглядываясь в мои глаза.

Нет, она не должна знать о том, что произошло вчера. От осознания, что теперь придётся хранить этот секрет, по спине пробежал холодный пот.

– Доброе утро, – мягкий баритон заполонил аудиторию, и мы мгновенно перевели внимание на преподавателя.

Как только мужчина положил на стол свою сумку, то сразу же поднял взгляд. Казалось, что Даниил специально делает вид, что не замечает меня. Возможно, это и к лучшему.