«О себе что скажу – здоров, домашним бытом семейным очень доволен, светским – стараюсь по возможности быть далек от скользкого его грунта. В сплетнях не вмешен, искательства чужд, признателен тем, кто любит моих деток, прощаю как христианин их врагам, но были не забываю, чтоб быть в пользу им настороже. Молю Бога, чтоб сохранил покровительством мать вашу и вас всех – деток и внучка».>62
В этих словах – весь Сергей Григорьевич Волконский, с его твердыми принципами и душевной мягкостью.
В начале 50-х годов Марию Николаевну стали мучить болезни и, наконец, она получила разрешение переехать в Москву для лечения. Сергей Григорьевич проводил жену до Красноярска и вернулся в Иркутск. В это же время Д. В. Молчанов, измученный судебными преследованиями, тяжело заболел. В письме к С. Г. Волконскому он извинился за то, что доставил своей жене и всему семейству столько тревог, позора, переживаний. Сергей Григорьевич ответил ему:
«Друг мой Дмитрий, как тебе не совестно принимать на себя, упрекать себя за те испытания, которые не ты, но злые люди навлекли на горячо любящее тебя семейство наше. Мы тебя знаем, любим, уважаем».>63
Мария Николаевна всеми силами поддерживала дочь, узнавая в ней свои черты характера: умение преданно любить, причем любить человека, которого многие в обществе обвиняли несправедливо. Любящая мать писала своей сестре:
«Я должна повторить Вам, дорогая сестра, мою благодарность за Вашу доброту к Нелли: Вы были для н ее самой снисходительной из ее теток и более всех оценили этого ребенка, мало развитого, но с благородным сердцем».>64 Любящий отец объяснял молодому мужу: «Я как отец и ты как муж – мы оба должны гордиться нашей бесценной Нельгой, что за душа, она – Ангел, сошедший с высоты, чтобы утешить тебя и нас. Она достойная дочь Матери, которой цену и я и ты знаем. Какова бы ни была твоя будущая судьба, счастье семейной жизни несравненно выше всех побрякушек светской жизни».>65
В 1857 году Д. В. Молчанов, муж Елены, умер после тяжелой болезни. Пережитое горе еще больше сплотило семью, все поддерживали друг друга.
Сергей Григорьевич и Марья Николаевна имели свой круг друзей, по-настоящему дорогих для них людей. Одним из таких друзей был Михаил Сергеевич Лунин. Во все время ссылки он оставался человеком, не смирившимся ни со своим положением, ни с тем, как развертывались события в стране во время царствования Николая I. Михаил Сергеевич и на каторге продолжал политическую работу: писал статьи, старался переправить их в журналы в России и за границу. Когда Волконские перебрались из Петровского завода на поселение, Лунина, наоборот, перевели в страшную тюрьму – в Акатую. Волконские помогали другу чем могли: посылали передачи, книги, переводили деньги – и это при жесточайших порядках в тюрьме. Михаил Лунин писал друзьям письма, искал способы передавать записки. Это письмо было послано 1 апреля 1847 года.
«Дорогой друг, прошу вас засвидетельствовать мое глубокое почтение Мадам и просить ее принять мои поздравления с днем ангела. Этот день – счастливый для всех, кем княгиня изволит интересоваться, и даже для несчастного узника, воспоминание о котором, по всей вероятности, стерлось из ее памяти. Как то бы ни было, я питаю к ней неизменную преданность, и мои пожелания ее счастия не уступят ничьим».>66
Конечно, Михаил Сергеевич знал, что он не забыт, что Мария Николаевна, как может, облегчает или хотя бы старается облегчить его существование. Так, во многих письмах Лунин просил кормить и заботиться о его собаке Варке, оставленной дома. По сообщениям, переданным ему, он понял, что Мария Николаевна пыталась, хоть и безуспешно, добиться, чтобы собака содержалась в камере со своим хозяином. Конечно, это было приятно узнать одинокому заключенному. Усилия Марии Волконской показались ему невероятными, невыполнимыми, но трогательными. В 1843 году он написал ей: