– написал Сергей Григорьевич товарищу по ссыльным годам И.И. Пущину.^>70

В последние годы своей жизни С. Г. Волконский работал над статьей «О великом вопросе освобождения от крепостного состояния помещичьих крестьян». Он знал, что правительство Александра II работает над реформой. В статье Волконский подробно анализировал вопросы, которые возникали при проведении Реформы, считал, что крестьяне принимают Реформу более спокойно, чем помещики, которые «посчитали, что их обкрадывают». «(…) если кто клонит к революции Россию, так это Дворянство со своим оскорбительным самолюбием, с отсутствием всякого патриотизма, всякого самопожертвования. (…) При всем этом народ, который, по мнению помещиков, поднимает против них, спокоен высокотерпеливо. Во все услышание дворяне кричат, что их грабят – будут резать. После этого зародыши беспорядка не в самих ли дворянах. (…) Дворянство первое и преобладающее сословие, призванное на это дело, явно идет против него». ^>71

Сообщение об опубликовании «государственного акта об освобождении крестьян» застало С. Г. Волконского в Париже. Это произошло 19 февраля 1861 года. Михаил Сергеевич Волконский, сын декабриста, написал об этом так: «Русские собрались в церкви, протоирей Васильев сказал прекрасное слово, С. Г. Волконский стоял тут же. Чувствуя, что этим актом увенчалось заветное желание его жизни и что с высоты престола являлся как бы ответ на все то, чем он, для осуществления своего желания пожертвовал, – он плакал».^>72

Конечно, в этот момент Волконский вспоминал казненных и осужденных товарищей, которые доказывали необходимость отмены крепостного права еще 40 лет назад. Конечно, он знал, что большинство из них не дожили до этого светлого дня.

В начале 60 –х годов болезни одолели и Марию Николаевну, и Сергея Григорьевича. Муж переживал, что не может ухаживать за женой, не имеет сил сопровождать ее на лечение за границу, куда советовали ехать врачи. В результате мать повезли сын и дочь. И все же они и вместе, и врозь побывали во Франции, в Италии. В Риме Мария Николаевна поклонилась могилам матери и сестры Елены. «Из-за границы она (…) проехала прямо в малороссийскую деревню Воронки, имение своего зятя Н. А. Кочубея», – так описал последний путь матери ее сын Михаил Сергеевич.

Летом 1863 года болезнь ног Сергея Григорьевича обострилась, и он отправился в имение Фалль в Эстляндию, где с трудом передвигался. В это время Марии Николаевне, которая находилась в селе Воронки, стало хуже. С ней рядом находились друг Александр Викторович Поджио и его жена Лариса Андреевна. Конечно, рядом были любимые дети – Михаил и Елена.

Не дождавшись возвращения мужа, Мария Николаевна ушла из жизни 10 августа 1863 года. Сын Михаил, понимая, в каком состоянии находился отец, получивший извещение о смерти жены, приехал за ним в Фалль и нашел Сергея Григорьевича «очень изменившимся». С. Г. Волконский ушел из жизни через два года и был похоронен рядом с женой.

По сохранившимся письмам мужа и жены видно, что годы каторги и ссылки так соединили этих людей, таких разных и вроде бы далеких друг от друга в начале их знакомства, что не только пришедшая с годами любовь, но глубокое уважение, понимание, беспредельное доверие неразрывно соединили их на всю жизнь.

В начале этого повествования перед Вами, читатели, были поставлены вопросы, на которые вы, вероятно, ответили, но каждый это сделал по-своему. «Каждый выбирает для себя, каждый выбирает по себе…» Вам что-то хотелось бы добавить? Можно ли трудную жизнь Волконских считать счастливой? А как оценил свою жизнь сам Сергей Григорьевич?