— Ох, хорошо бы выдумать такую штуку, чтоб сама горшки мыла… — мечтательно проговорила девушка. — Или, там, полы подметала.

— Пылесос? — уточнила я.

— Что? — Кая нахмурилась. — Пыле… что?

Молодец, Эгелина. Чуть не проболталась.

— Если бы я изобрела такую штуку, то назвала бы ее пылесос.

Кая хихикнула.

— И что он будет делать?

— Как что? Пыль сосать! — Я уже пожалела, что не смогла сдержать язык за зубами.

Напарница не выдержала и громко рассмеялась.

— А как ты… — договорить она не успела.

Дверь, ведущая в лазарет, распахнулась, и на крыльцо выбежала одна из пациенток.

— Сюда! — громко позвала она.

Мы с Каей переглянулись, и, оставив горшки возле колонки, побежали к ней.

— В чем дело?

— Там соседке моей плохо. Ну, той, которую вчера вечером привезли.

— Идем, — я вытерла мокрые руки о фартук. — Покажешь, где она.

Женщина, о которой говорила пациентка, лежала на кровати в дальнем конце помещения. Прошлым вечером ее привез сюда брат: дама жаловалась на температуру и головную боль. Доктор Хотаф дал ей выпить настойки, положил на лоб холодный компресс, и вскоре женщине полегчало.

А сейчас она лежала на кровати и тихонько кряхтела.

— Что с вами? — спросила я.

— Живот болит, — выдохнула она.

— И доктор Хотаф как на грех отлучился, — Кая покачала головой. — Что же делать?

— Перевернитесь на спину, — попросила я.

— Вы же не врач, — женщина подозрительно сощурилась.

— Я помощница врача. Так вы позволите вас осмотреть?

Несколько секунд она недоверчиво косилась на меня, и, в очередной раз сморщившись от боли, медленно улеглась на спину.

— Где болит и как именно?

— Эгелина, что ты делаешь… — прошептала Кая. — Тебе нельзя…

— Так где у вас болит? — не обращая на нее внимания, повторила вопрос.

— Здесь. — Женщина положила руку на левый бок.

Навскидку можно было предположить сразу несколько диагнозов, но гадать я, само собой не стала и принялась осторожно ощупывать живот.

— Так болит?

Женщина покачала головой.

— Нет.

— А так?

— Тоже нет.

— Здесь?

Она кивнула.

— Да. Под лопатку тоже отдает и как будто… опоясывает.

— Когда поворачиваетесь, болит?

Кивок.

— Сделайте глубокий вдох.

Женщина втянула ноздрями воздух и сморщилась.

— Больно?

— Да. Там же.

— Откройте рот.

Как я и предполагала, язык покрывал плотный желтоватый налет.

— Давно страдаете от болей в животе?

Минут через десять у меня на руках была краткая история болезни. Симптомы и результаты осмотра указывали на хронический панкреатит. Эх, жаль нет здесь УЗИ и лаборатории для анализов!

— Поджелудочная железа? — дама нахмурилась. — Я и не знала, что есть такая.

— А тем временем, это очень чувствительный орган, — раздалось за нашими спинами. — И очень важный.

Мы с Каей синхронно повернулись. Пациентка вытянула шею.

— А горшки так и не помыты, иса Эгелина, — доктор Хотаф подошел к кровати больной.

— Так, значит, я права насчет диагноза? — уточнила, проигнорировав замечание о горшках.

Несколько секунд доктор смотрел на меня и, наконец, поощрительно кивнул.

— Для подсобницы вы справились весьма недурно.

«Потому что мой стаж не меньше твоего», вертелось на языке. «И училась я в медицинском университете. Не говоря уже о том, сколько раз диагностировала панкреатит».

— Благодарю, мастер Хотаф. Разрешите идти?

— Ступайте, — кивнул он. — А пациенткой я займусь сам.

Вечером, перед самым окончанием рабочего дня, доктор позвал меня к себе в кабинет.

— Вы хорошо справились сегодня, иса Эгелина, — признал он.

— Благодарю.

— Где вы научились распознавать болезни?

— Из книг. — Я пожала плечами.

Отчасти это было правдой. Учебники – те же книги.