***

— Пятьдесят серебряных… — шепотом повторила я.

Мы стояли у фонтана, на залитой солнцем ратуше, вокруг кипела жизнь, но мой мир сузился до желтого прямоугольника бумаги с печатью и подписью.

Пятьдесят серебряных. Сумму разбили на части: по пять монет в месяц. За просрочку начислялись пени.

Меня трясло не столько от этой запредельной цифры, сколько от несправедливости. Телесные повреждения! Судья даже не попросил Клифтона снять с носа повязку, которую Барт водрузил исключительно для того, чтобы произвести впечатление. Не было там никаких ран. Ну, не было!

— На самом деле все не так плохо, как могло сложиться, — попыталась успокоить Бригетта.

— Знаю, — вздохнула я и присела на бортик фонтана. — Но все равно обидно.

Да и денег таких у меня нет. Десятку, согласно закону, пришлось отдать сразу после слушания, и на оплату комнаты уже не осталось.

— За жилье не беспокойся, — сказала Бригетта, когда мы вернулись в таверну. — Оставайся, сколько потребуется.

У меня даже слезы на глаза навернулись. С хозяйкой таверны мы были знакомы чуть больше суток и никем друг другу не приходились, но она почему-то заботилась обо мне. И все же роль нахлебницы меня не устраивала.

— Спасибо за доброту, но… нет. Я и так доставила вам лишних проблем.

— И куда ты пойдешь? — женщина уперла руки в бока. — Сколько денег у тебя осталось? На них даже койку в ночлежке не снимешь.

— У меня теперь есть работа, — возразила я.

— И сколько там будут платить?

— Два серебряных в неделю.

— Итого восемь за месяц, — подытожила Бригетта. — Пять будешь отдавать в уплату штрафа. Думаешь, на тройку в месяц протянешь?

— Значит, буду работать сверхурочно. Или найду подработку.

О том, что через десять дней мне предстояло отдать еще пять серебряных за удостоверение личности, думать не хотелось. Но надо. Не та проблема, от которой можно отмахнуться.

Черт! Ну, зачем, зачем я поехала к этому слизняку? Да только что теперь рассуждать? Над разбитой чашкой не плачут. Надо думать, где искать деньги. И как-то решить вопрос с жильем.

Билл, до сего момента хранивший молчание, вдруг подал голос.

— Ну… вообще-то есть один дом. За городом. В лесу. Там никто не живет и платить за него не надо.

Бригетта отвесила ему подзатыльник.

— Ошалел совсем?! Да к этому месту нормальный человек и на лигу не подойдет!

— Что за дом? — переспросила я.

— Не думай даже! — воскликнула Бригетта. — А ты, — строго посмотрела на парнишку. — Язычок прикуси и впредь подумай, прежде чем ляпнуть чего. Ишь, выдумал!

Он попытался возразить, но Бригетта выгнала его на улицу.

— Так все-таки, что это за… — еще раз спросила я, когда парень ушел.

— Сказала же: выкинь из головы, — перебила она.

***

Остаток дня я не находила себе места. Слова Билла о заброшенном доме не давали покоя. Надо думать, у местных это местечко пользовалось дурной славой – иначе с чего бы хозяйка так взбеленилась? Расспрашивать Бригетту я не стала, и вечером наведалась к Биллу.

Паренек жил через несколько улиц от таверны. Покойная бабка оставила ему в наследство крохотную комнату, размером с кухню в моей старой квартире. И находилась она на чердаке.

— Ну, давай рассказывай, что это за дом такой, — сказала я, устроившись на колченогом табурете.

— Да это я так… — отмахнулся Билл, — не подумав сказал. А госпожа Бригетта права: нехорошее это место. Проклятое.

— Вот как? — губы сами собой растянулись в улыбке. — И что же там происходит?

— Всякое, — шепотом ответил Билл и доверительно наклонился ко мне. — Ну, по крайней мере, люди так говорят.

— Люди вообще много, о чем говорят.