– Записываю игровые моменты. Я люблю следить за тренировками команды. Зная, как они разыгрывали мяч, я с помощью логики, теории вероятности и психологии учусь предсказывать, кто кому отдаст пас в игре с командой-соперником. Сестра вечно таскает меня на футбол. Мама говорит, мне важно это делать, чтобы «повышать социальные навыки». Вот я и пытаюсь найти в этом свой интерес.

– Ого.

Что тут еще сказать? Честно говоря, я думала, Элла ничем не отличается от других школьниц, которым просто нравится глазеть на симпатичных мальчиков, бегающих по полю.

– Так вот… – Я не знаю, как подступиться к разговору. – Ты хотела со мной поговорить?

– Ах да, – отвечает она, как будто вспомнив, для чего я здесь, и закрывает блокнот. – Мне просто интересно, почему ты соврала, и все.

И все. Как будто это нечто незначительное. Как будто у меня есть простое объяснение этой лжи.

Погоди, рано паниковать. Нужно сначала понять, что она видела.

– Ты шла домой по Мартин-роуд, так?

– Я там всегда хожу, когда возвращаюсь от бабули. Я увидела машину и сразу поняла, что она твоя, потому что у нее на бампере был этот стикер, ну, «Мир без искусства – сплошная тоска». Прикольный, кстати.

– Спасибо.

Скучаю по нему.

Элла снимает очки, убирает более крупные пряди волос за уши и обратно надевает очки. Она смотрит прямо перед собой.

– Я знаю, что ты не от оленя уворачивалась. Не было там никакого оленя.

Бах. Этого уже достаточно, чтобы меня потопить. Выдуманная мной история гарантировала мне безопасность в последние два месяца. Даже когда мама и Брент узнали правду, моя выдумка помогала скрывать ее от остальных. Без нее я чувствовала бы себя голой.

Заявление Эллы повисло в воздухе. Мне хотелось бы его опровергнуть, но я не вижу в этом смысла. Она была на месте аварии.

Пару минут я просто молчу.

– Ты кому-то рассказывала?

У меня такое чувство, что вся моя жизнь разбилась в лепешку вместе с машиной. Но если машина вышла из строя навсегда и стоит себе на месте, мне приходится жить обычной жизнью, как будто никакой аварии не было. Очень трудно функционировать с поломанными внутренними механизмами.

– Нет, я никому не сказала. – Элла пожимает плечами. – Я побежала домой, чтобы подзарядить смартфон и позвонить в скорую, но они уже были в курсе. Я сказала сестре, что нам нужно навестить тебя в больнице, но она уехала в лагерь. К тому же мы с тобой не подруги. Было бы странно заявиться к тебе в палату.

Мне не очень приятно слышать от нее, что мы не подруги, но мы же и правда не подруги, с этим трудно не согласиться. Элла – полная противоположность Алисы, которая притворяется, что мы очень близки, притом что это точно не так. Кажется, так лучше, решаю я. По крайней мере, честнее.

– Короче, когда в новостях сказали, что ты врезалась в дерево, чтобы избежать столкновения с оленем, я подумала, что у тебя есть причины так говорить. И вообще, это не мое дело.

– И все же мы сейчас разговариваем именно об этом.

– Да, но это только потому, что я хотела у тебя об этом спросить. Я же там была и все такое.

– Могла бы написать мне имейл.

Меня очень смущает, что мы ведем этот разговор вживую. Не хватает времени придумать хороший ответ.

– Мы же не подруги. Я не знаю твоего электронного адреса.

– А «Снэпчат»?

– А мы разве друзья в «Снэпчате»?

– Не знаю. Проверю. – Я достаю смартфон, радуясь, что могу отвлечься от разговора. В «Снэпчате» у меня ее нет. – Сейчас отправлю тебе запрос. – Я убираю смартфон обратно в поддельную сумочку от «Кейт Спейд».

– Круто. Проверю, когда буду дома. – Элла снова открывает свой блокнот. – Погоди-ка. Кажется, это какая-то новая комбинация на поле. Нужно записать.