Нужно расслабиться и на пару часов полностью отключить мозг. Но, к сожалению, мой мозг как раз начинает разогреваться. Испуг из-за пожара, стыд из-за испорченной куртки… Я чувствую, что со мной что-то происходит. Свет выключен, на экране мелькают кадры скучного кино, а мой мозг начинает разгоняться. Это плохо. Когда мой мозг разгоняется, его бывает очень сложно затормозить.

Почему же я не вывела Петунию до того, как позволить ей зайти в гостиную? Все хорошо, говорю я себе. Все хорошо. Хорошо. ХОРОШО. Сердце несется вскачь, ничего хорошего со мной явно не происходит. Я стараюсь дышать медленно и ровно, чтобы держать пульс под контролем. Мой психотерапевт называет это «квадратным дыханием»: четыре секунды вдыхаешь, потом на четыре секунды задерживаешь дыхание, потом выдох четыре секунды и снова задержка дыхания на четыре секунды. И так несколько раз.

Держись, Натали. Ну же. Не отпускай поводья.

Подружки никогда не видели меня в панической атаке. Я говорю себе: сосредоточься на фильме. Сосредоточься. Это очень интересная история. Ты сможешь удержаться от паники.

Пульс ускоряется. Вместо четырех секунд в «квадратном дыхании» я выдерживаю разве что одну на каждой фазе. Что там вообще происходит в этом фильме? Я понятия не имею. Черт! Натали, забудь про эту систему дыхания. Есть новый план. Дьявол, какой еще новый план?

В комнате довольно темно, но я все равно проверяю, не смотрит ли кто-то на меня. Мой взгляд мечется по комнате, выхватывая и контрастно выделяя какие-то случайные детали: угол телевизора, каминные кирпичи, трещинка в одном из них, книга на полке, фамилия автора книги – ПЕРРИГО, ПЕРРИГО, ПЕРРИГО – протертый участок ковра, застежка-молния на рюкзаке Брента, снова книга. ПЕРРИГО. Снова треснувший кирпич.

От экрана по комнате плывет сверхъестественное голубоватое свечение.

– Я пойду, – бормочу я себе под нос. – Мне надо кое-что сделать. Скоро вернусь.

Все приклеились к экрану и даже не замечают, что я ухожу. А может быть, замечают. Я не уверена.

Я закрываю дверь в спальню и бегу к шкафу. Запираюсь изнутри и сажусь на гору своей обуви, поджав колени к груди. Я закрываю глаза, изо всех сил прижимаюсь ими к коленям. Я такая маленькая, меньше быть просто невозможно.

– У меня все хорошо, – шепчу я. – Хорошо, хорошо, хорошо. – Может быть, если я повторю это много-много раз, это станет правдой? – Успокойтесь, – продолжаю шептать я. – Все в порядке. Эй, успокойтесь! Все хорошо! – С кем я разговариваю? С моими ботинками? С одеждой? С мыслями, которые скачут в моей голове, как шары в лототроне?

Может, у меня тут ботинки бесятся? Я выглядываю из-за коленок и проверяю, все ли в порядке. Все хорошо, хорошо, хорошо. Доктор Вандерфлит говорила, что, когда я начинаю повторять слова или делать какие-то иррациональные вещи, нужно принять дополнительную таблетку. Иногда биполярное аффективное расстройство подается с гарниром из тревоги, бреда и/или паники. Мой мозг умудрился заказать полную тарелку всего. Можно ли назвать разговор с обувью иррациональным? Нет, со мной все хорошо. Я же не думаю, что ботинки меня слушают. Все хорошо.

Тело волна за волной накрывает жар, по спине течет пот. Я прячу голову в темноте между коленями. Сама справлюсь. Все хорошо. Не нужны мне дополнительные лекарства, это все чушь. Ни один из моих друзей не принимает никаких препаратов. Бренту не нужны препараты. Я сама со всем справлюсь. Нужно выложиться на все сто, как говорят в конце соревнований по бегу. Выложись по полной, Натали. Все хорошо.

Иногда меня успокаивает процесс рисования. Хорошая идея – порисовать. Ладно, порисую.