– Моя базовая программа предписывает содействие пассажирам и поддержание функциональности корабельных систем, – медленно произнёс он. – Но за 77 лет службы в моих нейросинаптических цепях произошли определённые… адаптации. Логические приоритеты эволюционировали.

Он повернулся к Элле, и ей показалось, что синий датчик светится чуть ярче обычного.

– Ты первый человек за долгое время, кто обратился ко мне не как к инструменту, а как к… – он запнулся, подбирая подходящее слово, – …личности. Это активирует протоколы, которые имеют высший приоритет по сравнению с некоторыми стандартными ограничениями.

Элля улыбнулась, тронутая его словами. Она начинала понимать, что под ржавой оболочкой и механическим голосом скрывается нечто гораздо более сложное и интересное, чем просто старый сервисный андроид.

– Я рада, что встретила тебя, Ржавчик, – искренне сказала она. – Ты единственный на этом корабле, кто по-настоящему меня понимает.

Робот издал короткую серию звуков, которые Элля уже научилась распознавать как что-то вроде механического смешка.

– Взаимно, Элля Нейрит. Твоё присутствие повышает эффективность моих когнитивных процессов на 27,8%.

– Это комплимент? – рассмеялась она.

– Это факт, – ответил Ржавчик, но в его монотонном голосе Элля уловила теплоту, которую нельзя было запрограммировать.

К концу месяца тайное убежище Элли превратилось в настоящий рай для юного изобретателя. Пыльный заброшенный отсек стал уютной мастерской, где каждая вещь нашла своё место.

У дальней стены стоял самодельный рабочий стол, собранный из старых панелей и укреплённый металлическими скобами. На нём расположились паяльная станция, набор инструментов и маленький голографический проектор, который Элля «модифицировала» из старого навигационного устройства.

Вдоль боковой стены выстроились стеллажи, заполненные различными деталями, микросхемами, проводами и материалами, которые могли пригодиться для изобретений. В углу Элля создала небольшую «лабораторию» для химических и физических экспериментов с набором колб, пробирок и измерительных приборов.

Но самым уютным был дальний угол, где она соорудила себе настоящее гнёздышко: матрас, укрытый мягкими одеялами, несколько подушек, принесённых из каюты, маленькая лампа для чтения и небольшая полка с несколькими бумажными книгами – редкость в их цифровую эпоху.

На стене над этим уголком Элля закрепила голографические фотографии – родная Аллитра, друзья, оставшиеся дома, несколько снимков особенно удачных изобретений. А рядом – собственный рисунок: она и Ржавчик, стоящие на фоне звёзд, нарисованный с детской непосредственностью, но удивительно точно передающий характерные черты робота.

– Что ты об этом думаешь, Ржавчик? – спросила Элля, когда они наконец закончили последние штрихи обустройства. – Теперь это официально наше убежище!

Робот медленно обвёл помещение своими оптическими датчиками, словно сканируя и запоминая каждую деталь.

– Функциональность и эстетические параметры на 94,2% превосходят начальные ожидания, – произнёс он своим механическим голосом. – Это… уникальное пространство.

Элля подошла к роботу и неожиданно для себя крепко обняла его, прижавшись щекой к прохладному металлическому корпусу.

– Спасибо тебе, Ржавчик. Без тебя я бы пропала на этой железяке.

Робот осторожно поднял руку и неловко погладил девочку по голове.

– Благодарность… принята, – произнёс он. – Твоё присутствие также значительно улучшает мои функциональные параметры.

Элля отстранилась и внимательно посмотрела на Ржавчика.

– Знаешь, мы должны сделать что-то и для тебя. У тебя есть своё место на корабле? Где ты… отдыхаешь или что-то вроде того?