Элля только кивнула, прижимаясь к холодному металлу, который почему-то казался ей сейчас более тёплым и понимающим, чем собственные родители.

– Они хотят забрать у меня всё моё время, – всхлипнула она. – Заставить ходить на какие-то дурацкие «занятия по социальной адаптации»! Они думают, что со мной что-то не так только потому, что я не хочу быть как все!

Ржавчик мягко повёл Эллю к импровизированному дивану, который они соорудили из старых амортизационных подушек.

– Родители часто руководствуются устаревшими социальными стандартами при оценке поведения детей, – заметил робот, усаживая девочку. – Их представления о «нормальности» основаны на их собственном опыте и общепринятых нормах.

Элля вытерла слёзы рукавом:

– Но почему они не могут просто принять меня такой, какая я есть? Почему они постоянно пытаются меня изменить?

Робот издал серию задумчивых щелчков, обрабатывая вопрос:

– Анализ человеческого поведения указывает на то, что родители часто проецируют свои страхи и ожидания на детей. Возможно, твои родители боятся, что ты не сможешь адаптироваться к новому миру без определённых социальных навыков.

– Но я не хочу их навыков! – Элля ударила кулаком по подушке. – Мне не нужно становиться частью их идеального общества! Я хочу создавать, изобретать, исследовать… Я хочу быть собой!

– Твоё желание сохранить индивидуальность логично и соответствует здоровому психологическому развитию, – поддержал её Ржавчик. – Разнообразие мышления и подходов – ключевой фактор эволюции и прогресса любой цивилизации.

Элля слабо улыбнулась:

– Ты один понимаешь меня, Ржавчик. Как будто… как будто ты единственный на этом корабле, кто действительно видит меня настоящую.

Робот сделал паузу, затем произнёс:

– Я был запрограммирован на наблюдение и анализ. За 77 лет функционирования я наблюдал за тысячами людей. Большинство из них видели во мне лишь служебный механизм. Ты первая, кто увидел… нечто большее.

Элля внимательно посмотрела на робота:

– Потому что ты и есть нечто большее, Ржавчик. Ты не просто машина. В тебе есть… я не знаю, как это назвать. Душа, может быть?

Оптические датчики робота мерцали, обрабатывая эту концепцию:

– Концепция «души» не имеет чёткого определения в моей базе данных. Но если под этим понимается способность к саморефлексии, эмоциональной оценке и автономному моральному выбору… то определённые подсистемы моего процессора демонстрируют свойства, которые гипотетически могли бы соответствовать данной концепции.

Элля улыбнулась сквозь остатки слёз:

– Видишь? Только настоящий философ мог бы так запутанно объяснить, что у него есть душа!

Несколько механических бабочек, словно почувствовав улучшение настроения своей создательницы, спустились с потолка и начали кружиться вокруг Элли, мерцая успокаивающим голубым светом.

– Они всегда знают, когда мне грустно, – заметила Элля, протягивая палец, на который тут же села одна из бабочек. – Удивительно, правда? Я не программировала их реагировать на эмоции настолько точно. Они… эволюционируют?

– Их адаптивный алгоритм позволяет им учиться на основе опыта, – подтвердил Ржавчик. – Они развивают новые поведенческие паттерны, основанные на взаимодействии с окружающей средой и особенно с тобой. Это… впечатляет.

Элля задумчиво смотрела на своё творение:

– Знаешь, что самое обидное? Родители даже не представляют, на что я способна. Они не видели ни одного моего изобретения с тех пор, как мы покинули Аллитру. Они просто… не интересуются.

Ржавчик молчал, давая девочке выговориться.

– Мама постоянно говорит, что я должна интересоваться её работой, спрашивать о проекте колонизации. Но когда я пыталась рассказать ей о моей идее адаптивных микроботов для очистки воды, она только отмахнулась, сказав, что это «милое хобби». – Элля горько усмехнулась. – Хобби! Как будто это просто детская игра, а не настоящая инженерия!