Поварёнок осмелел, отклеился от стены и показал кулак, изображая защитника своей дамы. Марси посмотрела с прищуром на ухажёра, на удаляющихся девушек и вздохнула. Ей было жаль горничную, в прачечной сплетничали, что этой ей в наказание то ли за грешные мысли, то ли за предательство родных. Но и к Элизе она испытывала нежные чувства. Ведь когда-то они вместе носились по коридорам. Кидались яйцами, убегали от стражников.

– Может проследим? – предложил друг, возомнив себя искателем, когда госпожа и служанка скрылись за поворотом.

– Ты разве не знаешь куда она пойдёт? – повела плечами Марси и посмотрела в окно. – Ночной сад – её любимое место. Знаешь, как там красиво? Звёзды отражаются в прудике, травинки навевают мелодию и от неё хочется танцевать, кружиться словно листочек опавший, по воле расшалившегося ветерка.

Воспоминания детские вспыхивали, как те самые звёзды. Марси мечтательно вздохнула, а затем с укором посмотрела на друга. – Да и следить за госпожой? Ты это серьёзно?

– А что такого? – подмигнул поварёнок и короткими перебежками двинулся вперёд по коридору. – Мы сделаем вид, что гуляем. Смотрим на волшебное небо, любуемся луной, твоими ненаглядными звёздами…

Игривое настроение волнами растекалось по воздуху. Коснулось стоявшей в задумчивости Марси и защекотало, подтолкнуло. И вот она уже также перебежками, как когда-то они делали с Элизой, следя за взрослыми и представляя, что вот-вот раскроют страшную тайну.

Парочка тихо двигалась от одного окна к другому. Останавливались на мгновение, делали вид, что смотрят на небо, взглядом обегали двор, в поисках белого балахона госпожи и блёклой накидки служанки. Но никого не замечали, даже тени ни одной не появлялось. Только ночь, тишина и отблески луны на тёмной земле.

Дойдя до последнего окна, поварёнок хмыкнул.

– Видимо, ты ошиблась. В её планы не входил сад. Во всяком случае пока. Что ж подождём? Или вернёмся к тому на чём нас прервали? – он облокотился на откос подоконника и приоткрыл левую руку, приглашая спутницу нырнуть в его объятия.

Марси хмыкнула, подумав: «Как он так быстро переключается?». Глаза друга выглядели тёмными, над головой нарисовался ореол – часть луны. Это и пугало, и манило одновременно. Не спеша, вспомнив уроки кокетства, она шла, не отрывая взгляда от милого сердцу юноши. Магия ночного светила проникла в вены и, казалось, управляла телом, словно марионеткой.

Прикосновение запустило мурашки, сглотнув комок, Марси заморгала, чтобы попытаться хотя бы частично вернуть самообладание. Краем глаза она посмотрела в окно, за спину друга и замерла. На площади, в противоположной стороне от сада, в самом центре стояла, будто застывшая статуя Элиза. Голова запрокинута, видимо, взгляд обращён к луне. Так казалось с высоты второго этажа. А на расстоянии вытянутой руки, дрожала от холода или от страха служанка, не поднимая глаз от земли.

– Так странно, будто мы не в окно смотрим, а на картину. Одну из тех, что висит у хозяина в кабинете. Ни звука, ни движения, – удивился поварёнок, проследив, куда смотрела черноволосая спутница.

– Тихо, – пришыкнула Марси, от его голоса по телу пробежалось раздражение и оставило после себя мелкую дрожь, так собаки порыкивают недовольно, когда чувствуют нотки опасности.

– Ты думаешь она нас услышит? Расстояние-то вон ка… – поварёнок осекся на полуслове.

Элиза резко повернула голову и посмотрела в их сторону. Но непросто рассеяно, мимолётно, а прямо в глаза бывшей подруге. Марси застыла, опасаясь даже моргнуть и почти упала оттого, что спутник дёрнул её вниз, спрятаться под окном, уйти с линии взгляда, тянущемся словно нить шерстяная – протяни руку и ты сможешь при желании её коснуться.