В один из жарких июльских дней я приезжаю домой пораньше и застаю ее за роялем. Она испуганно вскакивает, готовясь к тому, что я устрою скандал из-за того, что поймал ее с поличным, но я этого не делаю. Просто смотрю на ее угловатую, мелкую фигурку с напряженно прямой спиной, объятую солнечным светом из окна.

Девчонка тянется к блокноту, оставленному на крышке рояля. Я пресекаю ее порыв оправдываться и говорю, пока она не начала строчить какую-то чушь или не сбежала:

– Можешь остаться. Я разрешаю.

Она изумленно выгибает брови. Все же принимается писать и показывает мне страницу, на которой одно-единственное слово.

«Почему?»

Общаясь с ней, я словно заражаюсь ее немотой, и слова застревают в глотке. У меня много слов, потому что с отъезда Лоры с отцом и нашего вынужденного заточения в доме, я много думал.

Потому что она не виновата в том, что отец изменял с ее матерью моей матери. Потому что она лишь такая же заложница обстоятельств, как и я. Потому что, между прочим, я не глыба льда, как говорит Тоби, и у меня есть сердце, а оттого я, к несчастью, сопереживаю ее горю. Я знаю, что такое, когда близкий тебе человек угасает на глазах.

Я знаю, что она чувствует. Моя мать тоже была больна. А еще она – эта рыжая девчонка – моя сестра, нравится мне это или нет. Вероятно, она и сама не знает правды о своем происхождении. Ей куда хуже, чем всем нам. И все так чертовски сложно!

Я проговариваю все это про себя.

Пожимаю плечами. Я не обязан отчитываться перед ней о причинах своего решения. Ни этого, ни другого, которое принимаю в этот самый момент.

***

Среди маминых вещей я нахожу ее старую телефонную книгу и молюсь всем известным богам, чтобы данные в ней не устарели. Мне везет. Мне удается связаться с одной маминой давней подругой, с которой они когда-то вместе учились в колледже. Мы как-то были у нее в гостях. Она живет на другом конце города, но, к счастью, не на другом конце вселенной. Теперь дело за малым. И это самое сложное.

Я ловлю рыжую после завтрака, до того, как она уйдет бродить где-нибудь в одиночестве. Она ест в компании нашей кухарки Мод, старой, добродушной негритянки. Они довольно близки, но я понятия не имею, что может их связывать и как они общаются. Мод не знает языка жестов и, кажется, едва умеет читать. При виде меня она подбирается, складывает руки на груди и готовится вступиться за свою любимицу. Она в курсе, что у нас не самые теплые отношения со сводной сестрой.

– Ты закончила? – спрашиваю я у рыжей. Она опускает глаза к пустой тарелке перед собой – соврать не получится. – Хорошо, – киваю я. – Тогда собирайся, поедешь со мной.

Ее пальцы зависают над обложкой блокнота, но она так и не решается спросить, что мне от нее понадобилось. За нее это делает Мод, она следует за мной попятам, когда я оставляю сестру теряться в догадках.

– Что это ты задумал? – интересуется кухарка. Она совсем крошечная, но ее маленький рост не способен меня обмануть. Ее темные глаза воинственно блестят. Вероятно, если ответ ей не понравится, она ринется в атаку, игнорируя преимущество на моей стороне. Но я не собираюсь ввязываться в потасовку с безобидной старухой.