– Danke.

– Вы простужены? – спросил пастор блеклым, невыразительным тоном и раскрыл черный саквояж, стоявший на столе. – Я дам вам настойку. Пейте по чайной ложке каждые три часа. И еще сбор трав. Заварите горячей водой, но только не кипятком, и пейте каждый час по полчашки. Если вы сделаете все, как надо, то обещаю, что день рождения нашего Спасителя вы встретите в добром здравии.

Смущенно кашлянув, Даша переступила с ноги на ногу. Странный пастор вел себя так, словно всю жизнь ожидал ее прихода.

– Может, вам записать?

– Нет, нет, огромное спасибо! – она опять замялась.

Просто забрать лекарство и уйти казалось невежливым. Но не предлагать же слуге божьему деньги!

– А… я могу вас как-нибудь отблагодарить за помощь? – слезящимися от насморка глазами Даша преданно посмотрела на худого священнослужителя, темный костюм которого, еще больше подчеркивал бледность лица.

Она ожидала улыбку или какой-нибудь знак ободрения, но костистое лицо вдруг напряглось, словно тот хотел ее о чем-то попросить или спросить, но в последний момент сдержался.

Помолчав несколько секунд, финн сложил перед собой руки:

– Помолитесь за тех, кому судьба в эти дни добра и ласки приготовила тяжкие испытания.

Даша растерялась еще больше – к своему стыду она не знала ни одной молитвы. Но какое-то внутреннее чувство подсказывало, что отказать пастору было бы не по христиански. Потому, пятясь задом к дверям, она лишь кивала рыжей головой:

– Разумеется отец Хе… отец Хо… Ха-ха… разумеется святой отец. Буду молиться во дне и в ночи. Сейчас только чаю выпью и сразу же начну…

4

Оказавшись наконец за дверью, Даша с облегчением выдохнула. Что за чушь она сейчас несла? Единственным оправданием могло служить то, что никакого опыта общения с духовными особами у нее не было. А, ладно, пастор на то и пастор, чтобы прощать.

Она смотрела на зажатые в руке лекарства. Но не отравит ли он ее этим снадобьем? Вдруг данный слуга божий один из тех, кто верит, что в ближайшее время наступит конец света и теперь ходит и всех травит? Чтобы при апокалипсисе не мучились. Увидит грешное лицо и, хоп, ему в стакан цикуты.

Она покрутила пакетик с травками и даже посмотрела на свет. Черт его знает, чего он туда сунул. Однако, заметив свое отражение в зеркале, махнула рукой. Какая разница, умереть от яда или от одиночества?

Заварив чай, она выпила омерзительную на вкус жидкость, запила ее ложкой микстуры и, содрогаясь от отвращения, провалилась в сон.

Обнаженный по пояс танцор фламенко, гибкий как пантера, медленно выходил на коду. Слепящий луч света следовал за ним раздвигая темноту, и та отзывалась едва слышным трепетом гитарных струн.

Они пока еще существовали отдельно: человек и звук. Но вот музыка становится громче, четче, и чувственное тело танцора медленно, словно нехотя, начинает вливаться в рваный, пульсирующий ритм гитар. Густые вьющиеся волосы откинуты назад, полуприкрытые глаза еще скрывают чувства, но тело уже напряженно вибрирует, словно дернутая гитарная струна. Он плавно ведет рукой, перебирая пальцами воздух, будто проверяя пространство на готовность его принять, рывком изгибает спину и с кончиков напряженных пальцев срываются искры зарождающейся страсти. Черные остроносые ботинки каблуками дробят дощатый пол. Они стучат все громче и громче, звук становится нестерпимым, кажется, еще чуть-чуть, и они разорвут этот мир своим грохотом…

Хватая ртом воздух, Даша вскочила на кровати. Дверь содрогалась под ударами снаружи.

– Кто там? – беззвучно прошептала она пересохшими губами.

Те, кто были снаружи, ее очевидно не слышали. Грохот только усиливался. Молодая женщина попыталась встать на ноги и сделать хотя бы пару шагов, но от слабости ее швырнуло к стене. Ухватившись руками за косяк, она с трудом удержала равновесие. Постояв несколько секунд, она продолжила путь, придерживаясь за стену. Не меньше минуты ей понадобилось, чтобы добраться до входной двери и повернуть ключ. В ту же секунду дверь больно ударила ее по плечу и, застонав, она медленно сползла на пол.