– А ты почему не там? – Феликс нахмурился.

– Великий магистр велел мне пойти к жене и хорошо отдохнуть. Этим я и намерен заняться.

Феликс кивнул и молча пошел по залитой светом улице. Он не оборачивался ни на Гериена, ни на сестру. Корзина с фруктами так и осталась стоять на пороге.

***

– Мне его немного жалко, – Гериен сел на каменную скамью, что расположилась под яблоней. Сара посадила это дерево во дворе дома Анталисов, когда поселилась у Гериена. Сам хозяин дома редко сюда захаживал, а вот Сара проводила тут почти все свободное время: она смогла превратить кусок заросшей сорняками земли в уютный островок спокойствия с клумбами и скамейками, с ручными воробьями и вечно цветущей яблоней.

– Мне тяжело, милый, – Сара подсела к мужу и бросила семейству воробьев зерна. – Он мой брат, и я это понимаю, но забыть все, что происходило в доме моих родителей, я не могу.

– Сара, – Гериен заглянул в глаза супруге. – То, что с тобой случилось, ужасно, но Феликсу запудрили голову всей этой чепухой про Свет и покаяние. Он тогда думал, что поступает правильно.

– Неужели в момент, когда видишь кровь собственной сестры на полу, когда слышишь ее крики… Неужто не возникает сомнений? – Сара опустила голову и принялась наблюдать, как птички клюют зерно. Парочка из них даже успела подраться из-за еды. Гериен до сих пор не знал, откуда они появились, и что держало их во дворе.

– Все мы иногда делаем неправильный выбор, – Гериен аккуратно взял Сару за руку. – Позволь ему загладить вину. Он неплохой человек, хоть и несколько трусоват. Дай ему шанс.

Сара улыбнулась. Она никогда не выделялась природной красотой или вычурностью нарядов – людям, с Сарой незнакомым, сложно было приметить в ней знатную особу. Она одевалась скромно, в ее гардеробе висела всего пара платьев: голубое и серое. Но несмотря на внешнюю простоту Сары, Гериен безумно любил свою жену.

– Ты прав, милый, – проговорила Сара. – Я уже не ребенок. Нужно будет помириться с братом. Тем более… –замялась она вдруг.

Гериен вопросительно посмотрел на жену.

– Я долго оттягивала этот разговор. – Сара поднялась со скамейки и сделала несколько шагов к яблоне, после чего обернулась. – Милый, я хочу уехать из Вифиана. Я понимаю, что это неожиданно, но я устала. Устала от этого города, устала смотреть на страдания людей, которым не в силах помочь! Я хочу на запад – в горы, к озерам. Хочу построить там дом и растить наших детей. Вифиан выжимает из меня силы. Гериен, я пойму, если ты…

– Тише, милая, – Гериен тоже встал и приблизился к жене. – Знай, куда бы ты ни пошла, я буду с тобой. Если я могу сделать что-то, чтобы ты стала счастливее, я сделаю это. Ты – мой самый близкий человек. Я хочу быть с тобой до конца своей жизни. В бездну орден, в бездну Оракулов. Важны лишь мы вдвоем.

Гериена иногда посещали мысли покинуть орден экзекуторов. Быть рыцарем ордена – это тяжелый груз. По первому зову идти в бой с темными магами, истреблять тварей, что рвутся из разрывов между мирами. И все это приправлено ежедневными россказнями калазов о Свете, о высшей цели и прочей ерунде. Гериен давно перестал посещать общие молитвы. Благо, магистр Крефон тоже этим грешил.

У Сары на глазах выступили слезы. Она крепко прижалась к мужу.

– Я первый раз в жизни вижу, как ты плачешь, – ухмыльнулся Гериен.

– Я не могу сдержаться, – тихо ответила Сара. – Хоть и дала себе слово.

– Дала слово? – Гериен слегка нахмурил брови. – Зачем?

– Это было после смерти родителей. Гийом издевался надо мной. Говорил, что учит меня смирению, но на деле просто срывал на мне злость. Утверждал, что это я виновата в смерти мамы с папой. И однажды я в это даже поверила, – Сара дотронулась до своей руки. Немногие знали, почему она носила одежду только с длинными рукавами – они скрывали шрамы от порезов, которые Сара, будучи ребенком, сама себе наносила. – Легко поверить, что ты виноват в гибели близких людей, особенно, когда тебе об этом ежедневно напоминают.