Обиднее всего было признавать, что Сара оказалась права. Только сейчас Гериен понял, что зараза Гектора создавалась магией, но какой именно – вопрос. В дневнике, что отдали Феликсу на изучение, не было ни слова о ритуалах или алхимических формулах. А меж тем время играло не на пользу Гериену. Глаз уже начинал дергаться, а руки потряхивала легкая дрожь. Маг ни на один шаг не приблизился к ответу. Его паника только отняла драгоценные часы.

Разминая шею, Гериен заприметил аккуратный алтарь Света, расположившийся в углу. На нем стояли четыре еще не зажженных восковых свечи.

– Что ж, – вздохнул Гериен. Он уже и не мог сказать, когда последний раз молился. Гериен до сих пор помнил тот день, когда его маму отправили в Храм Луны, и деда, утверждавшего, что того желает Свет. Гериену тогда было три. Больше он маму не видел, а дед отказывался говорить о ней. Маленький Гериен ночами напролет просил Свет вернуть матушку, но звездное небо не отвечало мальчику. В конце концов малыш Гериен сдался. Быть может, хоть сейчас Свет ему ответит?

Гериен встал, еле удержал равновесие на затекших ногах и подошел к алтарю. Он заклинанием зажег свечи и окружил ими белую каменную фигурку солнца. Опустился на колени. И вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Взгляд этот царапал по спине, точно пытался пробиться сквозь Гериена. Маг обернулся, сосредоточился и чародейским взором прошерстил комнату. В лаборатории явно кто-то был, и этот кто-то желал остаться неизвестным. Простую сущность вроде домового Гериен бы заметил сразу, но тот, кто сейчас находился в комнате, путал мага, не давал Гериену зацепиться за себя. Маг видел лабораторию как через мутное стекло – мог уловить лишь очертания, но не детали происходящего. Свечи резко потухли. Гериен попытался вновь зажечь их, но без толку. Причем потухли не только свечи на алтаре, но и те, что Гериен поставил на стол, пока читал книги. Комнату освещал лишь тусклый магический светильник, собранный Сарой парой недель ранее.

Гериен поднялся на ноги, стиснул зубы, погрузился в себя и еще раз осмотрел комнату магическим взглядом. Темный силуэт стоял, нет, парил возле стола с книгами. Маг тяжело вздохнул.

– Давно же я этого не делал, – пробурчал он. – Kimartaz Kalazon! Aktair, nirt u Yoldar!4

Комнату озарила яркая вспышка света. Сияние держалось несколько мгновений. Возле стола послышалось яростное шипение, но вскоре оно затихло.

Внезапно наступило облегчение. Взгляд, беспокоивший Гериена исчез, как и дымка перед чародейским взором. Маг еще раз проверил комнату. Сейчас он был в ней один.

– Grokar5, – шепнул он, и свечи снова вспыхнули. Гериена слегка потряхивало. Немногие твари могли скрыться от него. Кто был в комнате? Зачем он пришел? И почему именно сейчас? Отбросив эти вопросы, маг вернулся к делу, которое начал. Он склонился над алтарем.

– Alzar Kalazira… Прошу, если ты меня слышишь, – устало начал Гериен, – Сара не должна умереть. Она – самый светлый и самый добрый человек из всех, кого я знаю. В попытке спасти других, она тяжело заболела. Умоляю, пошли мне решение. Я хочу найти лекарство, хочу уберечь любимую. Ответь… – прошептал Гериен и рухнул без сил на пол.

Голоса. Тысячи голосов шептали во тьме. Только разобрать их бормотание было невозможно. Затем к шепоту добавились видения. Краски сливались, меняли форму, цвет, сами складывались в картины. Рассмотреть их тоже было трудно – они тут же таяли, приходили в движение, создавали новые образы. Маг не знал, сколько времени уже прошло, и сколько еще должно пройти до пробуждения, но вдруг он очутился в странной комнате. Перед ним была Сара. Гериен понял, что случится дальше. Он попал в сон, где Сара погибает от его руки. Была лишь одна деталь, отличавшая этот сон от того, что маг видел прошлой ночью. Из угла за сценой наблюдала сущность, покрытая черной мглой. Даже не поворачивая в ее сторону головы, Гериен узнал ее, почувствовал. Именно эта тварь смотрела на него в лаборатории. Гериен не мог выдавить ни слова. Безвольной куклой он шел на страшное дело. Хотел закричать, но не хватило сил. Удержать кинжал – бессмысленно. Безнадежность. Обреченность. Гротеск.