– Дорогая, ― снова начинает отец Сэма, но теперь его перебивает моя донельзя заинтригованная мама:

– Так у вас есть перо ангела? Неужели такое бывает? Что бы сказал наш преподобный, услышь он это… У вас нет этого перышка с собой?

Флора Андерсен сокрушенно качает головой.

– Оно растаяло с рассветом. Но ангел долго еще сидел в изголовье и вел со мной беседу. Вы не представляете, как это было…

– О чем? ― Не скрывает любопытства и отец, на губах которого играет недоверчивая улыбка. ― О чем ангел мог с вами… точнее вы могли с ним беседовать?

Миссис Андерсен, благо, не уловив скепсиса, с достоинством расправляет плечи.

– О Сэме, конечно. Больше всего ― о Сэме, ведь срок был ранний, и я очень хотела узнать, кто же у меня будет, что его ждет, какая судьба, да и вообще выдержу ли я вторые роды. Наверное, я просто засыпала божьего посланника вопросами, но он терпеливо утешил меня и прогнал страхи. Он сказал, что сына ждет славная судьба. Что я не должна бояться. А потом его благословляющая рука легла мне на живот, и я уснула.

Отец фыркает. На его выразительном лице читается: «Приснится же такое…»

– Наутро я была свежа и бодра, тревоги изгладились из сердца, ― продолжает миссис Андерсен, обращаясь, в основном, к нам с мамой. ― Я всегда верила в Господа, вопреки пагубной моде. И я так благодарна Ему за знамение…

– А вскоре я решил, что ей необходимо переменить обстановку, и отправил пожить в Италию, ― колко встревает Джером Андерсен. Его улыбка по-прежнему выглядит натянутой. ― Там Сэм и родился, и никакие ангелы никого не беспокоили. Надеюсь… ― Серые глаза сужаются, ― не потревожат и впредь. Слугам господа, если, конечно, они существуют, следует оставаться по месту работы ― на небесах. И не приближаться к живым женщинам.

Флора Андерсен безмятежно щебечет:

– Я прекрасно перенесла роды, Сэм появился на свет здоровым и очаровательным. И до сих пор я вспоминаю ту ночную встречу как одно из самых ярких событий жизни. Впрочем… ― Она вдруг непосредственно, по-детски находит широкую ладонь мужа на покрывале и сжимает. ― Он тоже прав. Поездка в Италию была волшебной. Джером подарил мне мечту.

Так вот почему они не ссорятся, вот каков их рецепт крепкого брака: на эту женщину невозможно злиться, она обезоруживает невинностью. Мистер Андерсен, устало улыбаясь, целует жену в висок, бормочет: «Выдумщица…». Они нисколько не стесняются своей нежности, не пекутся о том, что нам с мамой и отцом приходится куда-то прятать взгляды. Впрочем, лучше так, чем если бы ньюйоркцы поругались, а наша семья стала тому принужденным свидетелем. Теперь же над клетчатыми пледами ― одинокими кораблями посреди колышимого ветром травяного моря ― вновь воцарился мир. Флора Андерсен угощается печеньем, Джером Андерсен с любовью за ней наблюдает.

– Ну, о чем здесь ведутся беседы в мое отсутствие?

Над нами стоит Сэм. Только что он спустился с «плавника», а Джейн осталась на прежнем месте. Развернулась уже в другую сторону, глядит против течения и прижимает букет к груди. Фигуру заливает свет проглянувшего из-за рассеянных облаков солнца, блики на волосах играют карамелью.

– О тебе, ― признается миссис Андерсен, с улыбкой щурясь на сына. ― Что же ты не вернул нам мисс Бернфилд? Не вредны ли девушке такие сильные ветра?

– В умеренных дозах сильные ветра полезны всем, ― подает голос отец. Он, как и я, глядит на Джейн. ― А наши яблочки вовсе к таким привыкли. Она вернется.

Только дайте время.

– Да, я тоже уже понял. ― Сэм отводит завивающуюся прядь со лба. ― Джейн… мисс Бернфилд… нельзя неволить. ― Он вдруг улыбается мне и поправляет сам себя, уточняя: ― Ни одну из мисс Бернфилд. У вас удивительная семья.