– Спасибо. – Элеонора взяла протянутый кубок. – Я сама готовила эль к свадьбе. Добавила специи и мед. – Она говорила, не поднимая глаз.

– Великолепный вкус. – Хью одобрительно кивнул и сделал еще один большой глоток.

Повисла напряженная тишина, ни один из них не представлял, как лучше выйти из неловкого положения.

– Элеонора, посмотрите на меня, пожалуйста. – Он осторожно поднял ее голову за подбородок. – Простите мне такое… нетерпение.

Она мотнула головой и поднесла к губам кубок.

– Вам не за что извиняться.

– Похоже, есть за что, и это входит у меня в привычку.

Элеонора покачала головой, надеясь, что ей удалось сохранить равнодушное выражение лица, несмотря на внутреннюю дрожь и туман в голове. Неожиданно слышать от мужа извинения за ее отказ выполнить супружеский долг. Странно и непривычно, что он не впервые просит у нее прощения. Она и не вспомнит, когда супруг, какой-либо благородный мужчина или рыцарь говорили ей нечто подобное. Возможно, такого никогда не случалось. Оказывается, Хью де Вильерс не считает это унизительным.

– Нетерпение в первую брачную ночь – вещь обычная, Хью. А вот мое поведение, пожалуй, нет. – Она набрала полную грудь воздуха, вдыхая сквозь сжатые зубы, и продолжала: – Вы должны знать, что плотские отношения мне отвратительны.

Наконец-то она смогла ему сказать. Пусть теперь знает. Возможно, захочет найти другую женщину, которая согреет его постель, она же в это время будет заниматься другими делами.

Хью приподнял бровь, но промолчал, ожидая продолжения. И оно последовало.

– Это не ваша вина, а моя. Я говорила вам вчера, что из меня не выйдет хорошая жена. Я отличаюсь от других женщин, Хью.

– Вам сказал это Милле? Так знайте, что это он был не таким, как все нормальные мужчины. Совсем не таким.

– Пусть, но он успел изменить и меня, оставить на сердце ужасные шрамы.

Элеонора замолчала. Ей было неловко говорить о прошлом, когда ее тело и душа испытали столько мук.

Хью смотрел на нее с пониманием и состраданием, но без тени жалости, которую она так боялась увидеть. На мгновение ей показалось, что он понимает ее, понимает, какую боль приносят старые раны.

– Ценю вашу откровенность, Элеонора, но я не такой, как Ричард Милле. Поверьте, вам никогда больше не придется испытывать того, что с ним. И знайте, вы нормальный человек, в отличие от него. – Он опустился на одно колено, отставил кубок и взял ее за руку. – Послушайте, я никогда в жизни не принуждал женщин, не собираюсь и сейчас. Я хочу, чтобы желание принадлежать друг другу было обоюдным. Если надо, я готов ждать.

– А если этого не случится?

– Я надеюсь, настанет день, когда вы поймете, что интимные отношения между супругами могут приносить наслаждение и радость.

Элеонора покачала головой и с сомнением скривилась.

– Нам нужно время, чтобы лучше узнать друг друга, – с улыбкой продолжал Хью. – С этого дня я попрошу оруженосца принести в покои походную кровать и буду спать на ней. Поверьте, я найду способ заставить его сохранить все в тайне. Об этом никто не узнает. – Он поднялся и протянул к ней руки.

– Вы верите, что я сама лягу в вашу постель? Даже несмотря на то, что в сердце моем не будет чувств? – Она покачала головой. – Мои земли, состояние, замок, даже мое тело теперь ваши. Но сердце никогда не будет принадлежать вам.

Она видела, как Хью напрягся и побледнел. Он смотрел на нее с прищуром, губы вытянулись в тонкую линию. Именно такое поведение привело в ярость Ричарда, заставило впервые испытать силу его гнева и тяжесть наказания.

– Я никогда не надеялся завоевать ваше сердце и не предлагаю свое. – Он перевел дыхание и продолжал, немного смягчившись: – Вы умная, проницательная женщина, Элеонора. К тому же этот союз заключен королем Иоанном без нашего согласия. Но все уже случилось, надо жить и постараться максимально использовать имеющиеся преимущества. – Он помедлил и добавил: – Я еще раз прошу разрешения за вами ухаживать. По-настоящему.