Разумеется, настоящая ситуация совсем иная, а обещание не может и не должно влиять на его желание обладать Элеонорой. Добившись своего, он непременно отступит и предоставит ей возможность жить, как та пожелает. Вне всякого сомнения, она сама не желает их единения и близости, и он полностью разделяет ее взгляды. И Хью был готов стать именно тем мужем, который бы устроил Элеонору, – вежливым, уважающим жену, но держащимся чуть поодаль. Он же сможет бросить все силы на служение королю Иоанну и поиски бандитов во главе с Ле Ренаром.

Впрочем, ранее пришедшее послание от лорда Бальвуара заставило Хью отвлечься не более чем на пару минут от размышлений о жене, настолько велико было его влечение и беспокойство из-за приближающегося важного в браке события. Время шло, а он так и не решил, как себя вести.

Вылив в рот все содержимое кубка, он резко встал на ноги. Пожалуй, будет лучше не спешить, быть внимательным и заботливым…

Хью пару раз стукнул в деревянную дверь новых покоев и вошел в тот момент, когда Брунгильда задергивала плотную занавесь балдахина, оставив лишь узкую щель. Он встал у камина и сделал знак отцу Томасу. Тот принялся читать молитвы, размахивая кадилом, благословлять брачное ложе и просить у Бога обретения счастья и потомства во вновь созданной семье.

Явившиеся вслед за Хью гости по знаку Брунгильды стали покидать спальню. Вскоре дверь плотно затворилась, Хью и Элеонора остались наедине.

Хью откинул балдахин и увидел Элеонору, сидящую на пышной перине, закутанной в темно-синее покрывало. Она посмотрела на него так, что перехватило дыхание.

Она и раньше казалась ему красивой, но сейчас выглядела прекрасной, как никогда ранее. Волосы ее всегда были убраны, сейчас же, распущенные, лежали волнами. Она чуть приоткрыла рот и нервно закусила нижнюю губу. Карие глаза стали светлее, в них появились золотисто-янтарные блики. Не мог он не заметить и тщательно скрываемый страх.

Хью стоял молча и размышлял. Он мог лечь в постель и выполнить супружеский долг, на который имел полное право, а также постараться заставить Элеонору забыть о страхах перед мужчинами, о том, кто был рядом с ней до него; и еще он мог уйти, дать ей время сделать то, что стало бы проявлением заботы…

Хью знал, что хотел и должен был сделать хотя бы для того, чтобы подтвердить брак. Но вид перепуганной женщины, как и его гордость, удерживали от следующего шага. Он интуитивно знал, что будущее их решается сейчас, если он не будет осторожен, все сложится хуже некуда.

Хью вздрогнул и улыбнулся.

– Полагаю, день был для вас сложным, Элеонора, вы устали.

– Все хорошо, как видите, – ответила она и помолчала, поджав губы. – Надеюсь, и у вас, милорд.

– М-м-м? Ах да, конечно.

Черт, ничего хорошего! Он провел ладонью по волосам и сглотнул.

– Вы уверены, что в порядке, милорд?

– Да-да, и называйте меня Хью, пожалуйста. Мне сложно привыкнуть к обращению «милорд», особенно странно слышать его от вас.

Он поморщился и с трудом сглотнул. От вида сидящей в кровати женщины во рту внезапно пересохло. Он опустился на край кровати и, не сдержавшись, подхватил прядь ее волос и принялся поглаживать кончиками пальцев.

– Кажется, вы нервничаете даже больше меня, Хью.

– Верно, – признался он с улыбкой. – Скажите, что бы вы хотели сейчас сделать?

– Я? – Глаза широко распахнулись. – Не понимаю, о чем вы?..

Хью пожал плечами:

– Здесь только мы вдвоем, Элеонора, то, что происходит за этими дверями, касается только нас и никого больше.

Она несколько раз моргнула и посмотрела ему в глаза.

– Это наша первая брачная ночь. Брак должен быть узаконен…