Он уже поговорил с менеджером за стойкой, ждал, пока тот выгрузит из базы и распечатает список клиентов, которые ходили в зал по утрам – как и мужья жертв, – и оказалось, что таких подавляющее большинство. Озарение посетило Уилла несколько часов назад, после того как он обсудил новости с Серретом по дороге в Балтимор.

Как можно достать ключи от квартиры, а затем вернуть на место, чтобы пропажу никто не заметил? Раздевалка в фитнес-клубе, с ненадежными ящиками, с возможностью без лишних вопросов залезть в чужие вещи.

Загвоздка была в том, что утро – самое популярное время для тренировок. Как сказал менеджер, зал пустует только по ночам – и то бывает, какой-нибудь ночной житель решит потягать железо в одиночестве…

Просто так ходить и таращиться на посетителей Уилл не хотел, ему нужно было прикрытие. Он не был похож на бодибилдера, пусть и был хорошо сложен – благодаря генетике и физической активности, помогавшей справляться с потоком непрошенных мыслей, – а в невзрачной одежде, очках и с растрепанными волосами он тут же себя выдаст.

Завтра они отправят Серрета… Кажется, он незаменим там, где надо проявить фантазию и харизму, если его причесать и нарядить в соответствующую одежду, он вполне сойдет за молодого блогера, который хочет поддерживать себя в форме.

Аллекса недооценивали из-за щуплой комплекции, но Уилл видел в нем настоящую машину для убийства – которую лишь надо регулярно кормить. Поначалу Аллекс Серрет казался ему чересчур активным, шумным, неуемным, от него фонило неутилизированной энергией, находиться рядом с ним было как стоять около готового вот-вот взорваться кипящего котла.

Потом Уилл приспособился, на удивление быстро привык, увидел в проактивности Аллекса положительные стороны… Аллекс понимал с полуслова многие вещи, которые Уилл не смел произносить вслух до недавнего времени, его дурачество было, действительно, смешным.

Доктор Лукас Гаштольд – с его проницательностью и спокойствием – и Аллекс Серрет – с извечной пантомимой на веснушчатом лице – стали первыми людьми, которых он подпустил близко.

С Гаштольдом Уилл держал дистанцию, намеренно обращался к нему «доктор Гаштольд», соблюдал субординацию терапевт-пациент. Уилл редко признавал мудрость постороннего человека, редко принимал чужое мнение, он привык к тому, что несмотря на опыт и интеллект, люди просто не были способны понять его – и дать верный совет или комментарий. С доктором Гаштольдом все было иначе: тот всегда был на шаг впереди, имел ответы на любые вопросы, ни разу не высказал ни одного оценочного суждения, был осторожен, как хищник на мягких лапках, в которых спрятаны лезвия когтей.

Доктор Гаштольд был настоящим профессионалом – и Уилл ценил превыше всего их отношения в рабочей плоскости, в том формате, в котором они были на данный момент. Уилл прекрасно знал, как действуют проекции и переносы, особенно с психиатрами, особенно у таких, как он, в глубине души изголодавшихся по приятельскому общению и дружбе.

С Серретом было просто дружить, тот был открыт, смотрел в глаза без стеснения, с улыбкой, говорил вслух порой то, что стоило держать за зубами. Он не боялся показаться нелепым или смешным, он был прямолинеен в своих симпатиях и антипатиях, нередко получая за это по лицу – в прямом и переносном смысле.

И одновременно Аллекс был наивен, как дитя, часто воспринимал все буквально. Придирки Круз он всерьез объяснял ее неприязнью, Уилл же прекрасно видел, как та на него смотрит, облизываясь, как они оба в некоторой мере наслаждаются странной игрой во взаимные укусы, катаясь по полу, сцепившись, как дворовые коты.