Трое хлыновцев с мечами и щитами тем временем попытались перепрыгнуть с седел на ладью с другого борта. Их встретили мечи Лузги и Бортя, топоры Лисича и Кривоноса. Три храбреца тотчас замертво рухнули в воду.

Поняв, что наскоком ладью не захватить, противник отступил и, взявшись за луки, прямо с седел стал осыпать ватажников стрелами. Дарник не счел для себя зазорным в два прыжка вернуться на свое дерево, а оттуда перепрыгнуть в ладью. Остальные тоже укрылись за щитами, не имея при этом возможности самим отстреливаться. Полная победа хлыновцев была вопросом только времени.

Меченый указал на большое кожаное покрывало, что защищало от дождя товары на дне судна. Растянув и подняв его, они сделали отличное укрытие от вражеских стрел, за которым можно было готовиться к ответным действиям. Несколько пращей-ложек с небольшим запасом камней, на счастье, оказались на ладье. Следом за камнями в нападавших полетело все, что можно было метать: топоры, ножи, оставшиеся сулицы, ранив и убив еще нескольких лошадей и всадников. Получив новый отпор, хлыновцы спешились и, прячась за лошадей, отступили в лес. Этот момент Быстрян выбрал для удара им в спину. Метнув обыкновенные камни, он вместе с двумя гребцами, к которым в лесу присоединился еще один, вчетвером обрушились с топорами и мечами на пятерых хлыновцев, отошедших в сторону. Им в поддержку по команде Дарника ринулись ватажники с ладьи. Окончательно смешавшись от такого двойного удара, хлыновцы кинулись за деревья. Будь Дарник поопытней, атака была бы продолжена, вместо этого он приказал собирать сулицы и стрелы.

На какое-то время наступило затишье с обеих сторон. Несмотря на потери, хлыновцев еще было в два раза больше. И у каждого из них в колчане оставалось не меньше дюжины стрел, а Дарник на собственном опыте убедился, каким грозным оружием они могут быть из-за прикрытия листвы. В короткой рукопашной зарублены были Лузга и один из гребцов, а также заколот тяжелораненый верзила телохранитель, оставленный в суматохе на берегу. Легко ранены стрелами были Кривонос, Борть и Меченый.

– Надо уходить, – сказал Быстрян.

На ладье под прикрытием щитов и покрывала они действительно были недосягаемы. Но бросить вот так все и спасаться бегством? Такую команду Дарник отдавать не захотел. Впрочем, на бегство уже и не было времени. Из гущи леса вновь полетели стрелы хлыновцев, две из них даже попробовали на прочность безрукавку Рыбьей Крови – вшитые Маланкой железные пластины оказались надежны.

Дарник, став на видное место, помахал тряпкой, насаженной на сулицу, призывая противника к переговорам. Стрельба прекратилась, и из-за деревьев выехал всадник в блестящем железном шлеме и с медной гривной на шее, свидетельствующими по меньшей мере о звании десятского.

– Что ты хочешь? – спросил он, приближаясь к ладье.

– Я хочу заплатить виру, – ответил Дарник.

– На десяти ладьях не хватит товара, чтобы заплатить виру за то, что вы сделали.

– Кроме товара есть я. За меня заплатит еще большую виру мой род. Род Дарника из Бежети.

– Никогда о таком не слышал.

– Так, может, это кто-то другой сжег ваше городище? – засмеялся Дарник.

Его высокомерный тон, а еще больше лицо и одежда, залитые чужой кровью, производили должное впечатление.

– А твои люди? – неуверенно произнес хлыновский предводитель.

– Мои люди делают только то, что я им скажу. Раб за хозяина виноват быть не может, или у вас другой закон?

– Мы их не можем отпустить.

– Никто не просит их отпустить. Они будут сопровождать меня как моя челядь.

– Мы должны будем тебя связать, Дарник из Бежети.