– А ты сам кто такой? – спросил одноглазый, сурового вида староста.

– Я Дарник из Бежети.

– Кто напал на вас?

– У нас был спорный поединок.

Староста заглянул под полотняный полог на раненых.

– Я вижу, вы очень хорошо поспорили, – усмехнулся он.

– Они умрут, если вы не дадите знахаря.

– Разбойникам мы знахаря не даем, – был ответ.

Группа мужчин удалилась в городище, следом за ними женщины и дети.

К ладье подъехали Кривонос и Лузга со своими лошадьми. Узнав, что в знахаре отказали, Лузга тут же предложил поджечь городище или хотя бы лодки хлыновцев, лежащие на берегу неподалеку. Он слишком буквально понял, что за каждую обиду надо немедленно наказывать. Дарник оглядел остальных. Вся ватага, даже гребцы, смотрела на него с тем же ожиданием решительных действий. Оказывается, не только вожак может приказывать, но и ему могут – это было не очень приятным открытием.

К ладье тем временем быстрым шагом подошли два вооруженных стражника.

– Староста советует вам удалиться, иначе… – начал старший из них, но, оглядев мрачные лица дарницкой ватаги, не решился закончить и поспешил с напарником восвояси.

– Хорошо, – сказал Дарник. Поднявшись в ладью, они, впрочем, не поплыли дальше, а просто переправились на другой берег реки. Туда же вплавь доставили лошадей и коноводы.

Отдав распоряжение второй и третьей паре и гребцам готовить зажигательную паклю для стрел, а также собирать большие камни и пилить короткие толстые чурбаки, Рыбья Кровь с Меченым и Селезнем занялись изготовлением большой пращницы, похожей на ту, что делал у себя в Бежети. Если на изготовление первой ему понадобилось четыре дня, то теперь все уложилось в считаные часы, в качестве оси хорошо подошел железный лом, найденный на ладье. Его укрепили между двух деревьев, а на нем с помощью деревянной плашки длинное коромысло с тяжелым противовесом.

У купца между тем началась агония: лицо стало сине-багровым, несколько слабых хрипов, и по телу прошла последняя судорога. Теперь их месть выглядела уже совершенно законно, это признал даже Быстрян, попросив вернуть свое оружие и решительно, несмотря на ранения, присоединившись к строителям метательного орудия.

Пока хоронили Стерха, Дарник произвел смотр своих сил. В его распоряжении находилось девять бойников. Трое должны были управляться с пращницей, остальные семеро стрелять из луков зажигательными стрелами. Черна с Зорькой и Селезень тоже попросили себе по луку, но он отрядил их подносить лучникам зажженные стрелы. Еще двум легкораненым гребцам надлежало подавать снаряды для большой пращи.

В городище, судя по всему, могли выставить до сотни крепких сильных мужчин. Сражаться с ними в открытом бою, разумеется, было безрассудством, но через реку, с безопасного расстояния – в самый раз. Впервые предстояло проверить на деле и свое метательное приспособление. Никто, даже опытный Быстрян, не понимал толком, что задумал молодой вожак. Не понимали и хлыновцы, продолжая на своем берегу заниматься повседневными делами, лишь изредка поглядывая в сторону ладьи. Себе в помощники подавать камни и натягивать веревки Дарник взял Меченого и Бортя, остальных с луками под командой Быстряна выстроил впереди, у берега.

– Ну что, начнем? – спросил вожак, оглядывая своих изготовившихся лучников. – Стреляйте только по лодкам. – И отпустил веревку, удерживавшую коромысло пращи.

Трехсаженная балка стремительно развернулась и три первых булыжника величиной с детскую голову, перелетев реку, обрушились внутрь городища. Из глоток ватажников вырвался торжествующий вопль – каждый чувствовал себя немного причастным к столь великолепному броску.