ГОЙОН
Ну, продолжайте. Вы перевели подпись…
СИМОН
И записал перевод на том самом листке, который вы держите в руках, полковник. Она была вне себя от радости. – Я уверена, там все так и написано. О, вы великий ученый, восторгалась она. Все точно соответствует картинке, слово в слово, хотя слова-то английские. И про собаку, которая плакала. Ах, сударь, наука – великая вещь, я перед вами преклоняюсь. У меня даже слезы на глаза навернулись. А что вы там пишете? Это наука? – Она посмотрела на мой письменный стол. Я как раз работал, когда она прервала мое занятие. – Да, милая барышня, наука, в которой я ничего не смыслю. – Не смыслите? Вы, кто может все? – Вот прошение на имя его величества императора, ответил я. Только в его власти дать мне возможность достичь цели моей жизни. – Бог вам поможет, сказала она очень серьезно. Вы самый выдающийся ученый, которого я знаю, и такой хороший человек. Ведь Бог вернул несчастным родителям их потерянного ребенка, я знаю это по другой картинке, за нее я пока не могу заплатить, а во всем виновата эта чертова служанка, прости господи. Вы не представляете, как я ее ненавижу. – С этими словами она выбежала за дверь.
ГОЙОН
С этим листком?
СИМОН
С этим листком. Я дописал прошение до конца, приложил самые лестные рекомендации профессора Дюмериля и отправил его…
ГОЙОН
Чьи рекомендации?
СИМОН
Профессора Дюмериля, известного биолога, специалиста по амфибиям.
ГОЙОН
Понятно.
СИМОН
… на имя императора. Однако прошло целых шесть недель, прежде чем незадолго до Рождества я получил приглашение на улицу Девинь. Подпись под приглашением была мне неизвестна.
ГОЙОН
Шесть недель?
ПЕЛЛЕТЬЕ
На улицу Девинь, ага.
СИМОН
Я оказался перед дворцом самого новейшего и изысканного вкуса. Меня встречает лакей; он, кажется, ждал меня. Лакей передает меня мажордому. Тот приводит меня в роскошную приемную. Одна из дверей во внутренние покои распахивается, и появляется…
ПЕЛЛЕТЬЕ
Ну, кто?
СИМОН
Вы будете весьма удивлены.
ПЕЛЛЕТЬЕ
Маргарита Белланже.
СИМОН
А вы сообразительны, граф. Вы не ошиблись, то была она, и этот листок был у нее с собой. Сударь, сказала она с большой серьезностью, вы самый достойный из всех ученых. Возьмите это. Вот видите, Господь вам помог. Повернулась и удалилась. Меня проводили к выходу, и я оказался обладателем документа, который коренным образом изменит наш век. Странно, не так ли?
ГОЙОН
Да, конечно. Довольно странно.
СИМОН
Итак, какую бы форму император ни избрал для выражения мне своей поддержки, согласитесь, что он осознал свой долг перед историей и выполнил его без колебаний.
ПЕЛЛЕТЬЕ
Хороший человек! Вы так наивны?
СИМОН
Наивен? В каком смысле?
ПЕЛЛЕТЬЕ
Это объяснение…
СИМОН
Наиболее вероятное. Давайте рассмотрим все другие подходящие объяснения. Возможно, что император действовал в угоду Белланже.
ПЕЛЛЕТЬЕ
Как? Так вы до этого додумались?
СИМОН
А кто бы не додумался? Вот вы, например, додумались. Это вы, сударь, наивны. Молодежь смотрит на мир глазами писателя-романтика. Только с возрастом мы приближаемся к взгляду зоолога.
ПЕЛЛЕТЬЕ
Что значит взгляд зоолога?
СИМОН
Судьба породы никогда не зависит от поведения отдельных особей. Возможно, за меня похлопотала малышка Белланже. Возможно, император облек свое решение в форму простой любезности. Но одно можно сказать наверняка: он написал этот всемирно-исторический документ не для маленькой парижской швейки. Это была бы случайность, а для науки, господа, случайностей не существует.
ПЕЛЛЕТЬЕ
Так вы предпочитаете верить в вашего специалиста по тритонам?
СИМОН
Дюмериль? Вздор. Дюмериля никто не знает. Его исключительность выражается в том, что знаю его только я. И возможно, еще двое. Как ни посмотри, все возможные объяснения исключены, кроме одного.