Миновав проходную, они с Мариной оказались на залитом закатным солнцем дворе. Откуда-то издалека долетал едва уловимый аромат цветущей липы, а вокруг пёстрых клумб роились пчёлы и бабочки. Сергей сощурился точно довольный кот и был готов замурлыкать от удовольствия.

– Какой приятный сегодня вечер, – озвучила его мысли Марина.

– Точно, – расплылся в улыбке мужчина, – рай земной.

Ни за какие деньги мира он бы не променял эту пасторальную благодать на возможность ступить на Луну или Марс. Космос вообще не прельщал мужчину, но раз уж так сложились обстоятельства, Сергей пообещал себе сделать эту враждебную среду доступнее для человека.

С момента активации Омуля прошло два с половиной месяца – на календаре значилось двадцать шестое августа. Жаркое лето покидало столичный регион, но для специалистов, задействованных в лунной программе, горячая пора только начиналась. Люди готовились ко второму запуску. Искусственный интеллект функционировал без нареканий, но пару раз всё же экстренно обрывал связь с Землёй: не повезло человечеству осваивать свой спутник на пике солнечного цикла. Ждать же никто не хотел. Пять лет, может даже десять понадобится, чтобы обстановка на Солнце устаканилась, и мощные вспышки перестали окрашивать яркими всполохами высокие широты Земли. Какую отговорку человечество придумает тогда? Запуск ракет усиливает парниковый эффект?

Природа всегда ставила перед людьми трудности и не прекратит это делать. Бороться или исчезнуть как вид – вот удел человека, ведь Земля, как и всё в этом мире, не вечна. Кто знает, сколько ей отведено, и какая космическая катастрофа станет причиной очередного массового вымирания. Нужно действовать сейчас: совершить робкий шажок в неизвестность. Независимо от того, успешным он станет или неудачным, он принесёт опыт.

Первый такой опыт показал, что Омуль достоин стать связующим звеном между человеком и техникой. Всё лето за ним вели круглосуточное наблюдение: оценивали каждое действие и слово, отображаемое в диалоговом окне. Насколько хорошо программа понимает контекст, как справляется с решением задач, может ли проявлять инициативу и не слишком ли много себе позволяет. Свежи были в памяти примеры, когда нейросети становились расистами или начинали «галлюцинировать», выдавая за правдивый ответ несуществующую чепуху. Омуль был не таким. Возможно потому, что обыватели не заваливали его глупыми вопросами, либо по причине научно ориентированной базы данных. Искусственный интеллект знал несколько языков, разбирался в астрофизике, небесной механике, робототехнике, химии, геологии, инженерном деле, но совершенно не представлял себе, как устроен мир людей. С помощью роботов он мог починить что угодно на базе, включая себя самого. Мог даже собрать из запчастей дополнительные модули памяти при необходимости, но был не способен определить авторство текста или песни. В его базы данных внесли лишь ту информацию, которую сочли полезной для миссии.

– Мы создали крайне образованного глупца, – пошутил Сергей одним ясным августовским вечером, – и отправляем ему ещё больше знаний, ни на йоту не приближающих его к пониманию человеческой природы.

– Его задача в том, чтобы исследовать и строить, – напомнил Геннадий.

– Но как он может обнаружить что-то важное для человека, если не понимает наших ценностей и устремлений? – продолжал настаивать Сергей. Оба стояли на балконе и наблюдали, как полосы метеоров время от времени расчерчивают холодную синь неба. – Мы предвкушаем, как в считанные часы взрастим из ребёнка профессора, но руководить его действиями по-прежнему будут люди!