Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся. Как же нам уклониться от исповеди, если она доставляет такую радость Богу? Как же нам не привести к этому таинству милосердия, возвращающему мирное и радостное расположение духа и восстанавливающему человека в его достоинстве, наших друзей? Милосердие Божие – это и есть самая главная побудительная причина покаяния для всех, даже очень далеких от Бога людей. Прежде, чем мы успеем обратиться к Нему с мольбой о помощи, Он уже протянет нам Свою сильную, отцовскую руку, поможет нам подняться и продолжить путь.

3.2Грех, так подробно описанный в притче о блудном сыне, сводится к бунту против Бога или, по меньшей мере, к равнодушию или к забвению о Нем и Его любви[32], к желанию вести бессмысленную жизнь вдали от Него, бежать из отчего дома и уехать в чужую страну, на которую уже не распространяется опека отца. Однако следствием подобного “бегства от Бога” становится для человека растерянность относительно его истинной идентичности, а, кроме того – горький опыт нужды и отчаяния: согласно притче, блудный сын начал, в конце концов, испытывать нужду и был вынужден, будучи вольнорожденным, стать рабом одного из местных жителей[33]. Как же это плохо, жить вдали от Бога! Есть ли такое место, – вопрошает Блаженный Августин, – в котором было бы хорошо без Христа, или наоборот, такое, в котором было бы плохо с Ним?[34]

Литургия слова сегодняшней святой Мессы приглашает нас к размышлению, предметом которого должно стать величие нашего Отца – Бога, и Его любви к нам. Когда блудный сын принял решение вернуться, чтобы стать одним из наемников в доме своего отца, тот, глубоко тронутый жалким видом сына, бросился ему навстречу и выказал ему свою любовь: по словам Иисуса, пал ему на шею и целовал его. Он тотчас принял его не как наемника, а как сына. Вот слова Святого Писания: Он целовал своего сына долго, словно вбирая его в себя. Есть ли слова более человечные, чем эти? И есть ли образ, способный лучше передать силу Божией Любви к человеку? Мы не можем молчать перед Богом, Который бросается нам навстречу. Мы скажем Ему вместе с апостолом Павлом: “Abba, Pater”, Авва, Отче (Рим 8,15). Ибо Он, Творец Вселенной, не требует, чтобы мы называли Его величественными титулами. Ему безразлично наше признание Его суверенного господства! Он хочет, чтобы мы называли Его Отцом и наслаждались этим словом. Он хочет исполнить радости наши души[35]. Всякий раз, когда мы называем Бога Отче, на нашу душу нисходят радость и мир.

До сих пор отец не говорил ничего, теперь же в его словах звучит радость. Он не ставит сыну условий и не вспоминает о прошлом… Он говорит о будущем, он возвращает пришельцу его сыновнее достоинство прежде, чем тот переступил порог дома. Он даже не позволяет ему закончить заранее заготовленной фразы и тут же начинает отдавать распоряжения: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. Лучшие одежды предоставляются “блудному сыну” как почетному гостю, перстень свидетельствует о его восстановлении в статусе наследника, обувь на ногах указывает на его положение свободного человека. Исполненный отеческой любви Бог склоняется над каждым из Своих блудных сыновей, над каждой человеческой немощью, а прежде всего – над немощью нравственной. По этой причине тот, кому Бог сочувствует,