Я изрёк: – Здесь фермы не было. И вдруг…

– Вдруг Битюков тут? Фио так моё, брат: Битюков Пэ Пэ. А для людей – Магнатик!

– …хлев на этой вот усадьбе, а она красивая, – закончил я пассаж.

– Брат, мне твою бы! – Так сказав, он, махом влив в себя сто грамм, хрустя солёным огурцом, продолжил: – Лиственок тройку – с детства их видел. Ты там не жил тогда. Кто жил там, знаешь? – а Закваскины! Краса там, брат, по мне… Потом на этой вот усадьбе бабка померла, сын сгинул; дед остался, сам ледащий. Деда свёз я в престарелку; дал и денег… – Он курил и скалился. – Мне, малый, Бог даёт. Сплошь кризисы; кто был богат – тех нет. Я – есть, я выстоял; моё со мной. Ты видел трактор? Мой! Ещё три ― в Флавске. Сеялки также, рефрижератор, скрепер и кран! Бычков ты видел? Я барон мясной, власть, сила… Я жизнь знаю, не дурак! – Он помолчал. – Бычки – на вывод. Мясо я везде беру в районе. Красногорье, Ушаково, Орликово, Локна и Мансарово; потом, считай, Щепотьево, Лачиново, Рахманово, Никольское. Я ежжу в „нивке“ – „нивка“, брат, точь-в-точь твоя, но красная; я ей снимал детальки с „нивы“, брат, твоейной с этой целью… Надо номер, что нарушил пэдэде, снять тоже, Пал Михалыч… Пей! – Он опростал всю кружку, щёки вмиг набрякли, точно свёклины. – Магнатик я! Всех в Флавске знаю, кто богатый! В баню ходим, в рестораны!.. Кем я был? Никем! Мой дом, прикинь, как терем! Есть квартира. Дочке в Туле строю дачу… В мае зéмли распашу под корм. Ваш путь я тоже распашу! Всё тут моё! – Он посмеялся. – Будешь ехать ты не полем, как бывало, а над поймой, да и свалишься с обрыва, Пал Михалыч! Думаешь, что у меня лишь „нивка“? Нет, „фордяк“ есть и „тойота“. „Нивка“ мне – для бездорожья… Этот год я в Крым рвану. Мы с Крыма, то есть предки. Я мансаровский!.. Жизнь – во! Мне сорок, стаж под тридцать пять. И, хоть делá есть, пью. Ты спрашивай, отвечу!

Битюков П. П. (Магнатик), – из Мансарово, из здешних. В детстве кликали «Петрушей». Был хорошим, сильным, добрым, но ленивым. Школу кончил с тройками. Во Флавске стал служить в ГАИ, махал жезлóм; а вскоре выехал в Норильск (год службы шёл на Севере за два как будто бы). В Норильске стал зам. нач. Страна сползала к рвачеству и к воровству, вняв Рóзанову В., философу, в той части, что в России собственность случается из «выпросил», «украл» и «подарил»… Был путч, потом был Ельцин. Воровство пошло повальное. Он начал криминальный промысел: заимствовав бесхозное по случаю авто, сбывал авто. В дальнейшем бизнес свой расширил, так как понял: больше денег – больше чести и престижа. В ходе слома госструктур, в анархии различных, росших, как грибы, «товариществ» с их очень скорой ликвидацией, он прибирал к рукам катки и экскаваторы, бульдозеры и скреперы – солидную, но в те поры ненужную покамест технику; а оформлял всё в собственность приватной фирмы «Доблесть», многое распродавал и вкладывал «нал» в «сникерсы», в спирт «Royal», в «адидасы», в «доширак». Он стоил «триста штук заокеанской зелени»; насели конкуренты; он уволился, уехал с Севера во Флавск. Флавск – пашни на холмах. Но с ликвидацией колхозов их забросили. Брать молоко? Трат много, каверз масса: тара, стерильность, рефрижераторы, большущие объёмы при грошовых выгодах. «Мясцо» – рентабельней. Объехав сёла, обеспечив рынки, он учредил с чинушей Зимоходовым АО «Meat-сбытчина», брал мясо дёшево, сбывал дороже. Приобрёл поля, – опять же с Зимоходовым, – откармливать бычков двух ферм; планировал колбасный, маслобойный цехи и подобное. Прослыл «Магнатиком», поскольку флавские деляги главными поставили себя (магнаты-де). Он их дивил: сам плотничал, сам строил, сам слесарил, трактористил.