. Некоторые сеймики ходатайствовали о выплате для избранных послов содержания из царской казны[660]. Однако в некоторых поветах отказались следовать полученным предписаниям. Более дипломатичную форму избрал сеймик Слонимского повета. Шляхтичи просили у царя дополнительных указаний, как им следует выбирать послов на сейм[661]. Более решительную позицию занял сеймик Волковыского повета, участники которого заявили, что «сейм… за грамотою короля его милости имеет быть»[662]. Однако возражения участников сеймика были связаны не только с этим. В своей грамоте, адресованной царю, они напоминали Алексею Михайловичу, что уже присылали своих послов в Вильно, и тогда они «к до[го] вору, ни к думе припущены не были» и так «стало великое безчестие супротив славы народу нашего». Участники сеймика выражали опасения, что их послы могут встретиться на сейме с таким же приемом[663]. В этих опасениях они не были одиноки. Новогрудский воевода Петр Вяжевич, один из немногих присягнувших царю литовских сенаторов, в своем письме к послам Новогрудского воеводства к царю просил передать Алексею Михайловичу свой совет, чтоб царь не посылал их на сейм, также напоминая о том, что «на прошлом Виленском съезде послов наших комиссары Речи Посполитой не приняли»[664].

Основания для опасений были вполне реальными. Устраняя от участия в работе сеймиков «неприсягнувшую» шляхту, царь и его советники обеспечивали принятие нужных им решений, но это же обстоятельство в глазах участников сейма лишало эти решения законной силы. На это недвусмысленно указали власти Речи Посполитой, когда им стало известно о сеймиках, созванных царем. В инструкции, врученной королевскому посланнику Игнатию Банковскому в январе 1657 г., указывалось, что те, кто «ehrest teraz calują, wotować na electa nie mogą» (кто целует крест (царю. – Б.Ф.) голосовать о выборе не могут), так как они уже являются подданными царя. Соответственно у них нет и права выбирать послов на сейм. Польско-литовская сторона настаивала на праве короля созывать сеймики в соответствии с нормами, принятыми в Польско-Литовском государстве[665]. Назревавший конфликт между русской и польско-литовской сторонами не получил развития только потому, что до созыва сейма ни в начале 1657 г., ни позднее дело не дошло.

Вместе с тем мобилизацией «присяжной шляхты» для участия в работе сейма шаги, предпринятые русским правительством, не ограничивались. Важное место в его планах отводилось также магнатам и шляхте тех земель Великого княжества Литовского, которые оставались за рамками прямого воздействия русских властей.

В планах, касавшихся этой части дворянства Речи Посполитой, важное место отводилось гетману польному и подскарбию Великого княжества Литовского Винценту Госевскому. Его настойчивые обращения к «великим» послам не могли не привлечь к нему внимания царя и его советников. Сразу, как только закончились торжества по поводу «избрания», было принято решение направить к гетману В. Госевскому А.С. Матвеева[666]. Выбор для этой миссии человека, имеющего, правда, невысокий чин «стрелецкого головы», но пользовавшегося особым доверием царя, указывает на важное значение, какое этой миссии придавали. Ссылаясь на то, что еще во время «Потопа» В. Госевский «государские милости к себе искал», и на его обращения к «великим» послам А.С. Матвеев должен был поблагодарить за это гетмана от имени царя и предложить ему «служить» Алексею Михайловичу. А «о чем служить, – указывалось в одном из подготовленных материалов к его миссии, – и то ему, Артемону, в статьях написать»