– Слушаюсь!

***

Адмирал Корнилов и подполковник Тотлебен верхом подъехали к Каче. Начинало смеркаться. По мосту ползли обозные фуры и орудийные сцепки. Пехота с кавалерией толпилась на том берегу, ожидая свой очереди переправиться. Корнилов указал Тотлебену на возвышенность. Подполковник увидел группу всадников. Среди них заметил сухую фигуру главнокомандующего.

– Вот, так, господа, – сказал Меньшиков, когда они подскакали. – Армия сделала все, что смогла.

– Что же они столпились, как бараны, – недовольно пробурчал Тотлебен. – Эдак до утра не переправятся.

– Бросьте вы, – махнул рукой Меньшиков. – Кто ими сейчас будет управлять? Все злые. Офицеров осталось меньше половины.

– Потери большие? – поинтересовался Корнилов.

– Очень. Я не рассчитал так много потерять. Моя вина. Но теперь-то что об этом горевать. Сейчас армия отступит к Севастополю.

– Город ещё не готов к обороне, – предупредил Тотлебен.

– Надо ускорить работы, – потребовал Меньшиков. – Меня беспокоит возможность противника ворваться в гавань. – Он пристально посмотрел прямо Корнилову в глаза. – Если сухопутная армия с марша пойдёт на приступ Северной стороны, а вражеские корабли войдут в гавань, город не удержать. Бухту надо запереть наглухо.

– Я прикажу старые корабли поставить на якоря перед входом, – сказал Корнилов. – В случае попытки прорыва, встретим противника батальным огнём.

– Сожгут ваши корабли. Брандеры пустят и сожгут, – возразил Меньшиков. – В фарватере надо затопить несколько крупных судов.

– Простите, – не понял Корнилов. – Затопить какие корабли? Сейчас в Севастополе нет больших торговых судов.

– Значит, надо затопить то, что есть – старые военные.

– Военные? – Корнилов подумал, что ослышался. – Как, просто так, без боя?

– Сколько понадобится для разоружения линейного корабля? – спросил Меньшиков вместо ответа.

– Не меньше недели, – подумав, ответил Корнилов. – Но позвольте, если разоружить корабль, он ни на что не сгодится. Разве что, как брандер.

– Снимайте коронады с верхних палуб, по возможности – бомбические пушки. Остальное – все на дно. Недели у нас нет.

– Позвольте хотя бы созвать совет флагманов,– возмущённо попросил Корнилов.

– Зачем? Что это изменит? Как вы иначе перекроете бухту?

– Но это же – боевые корабли! – всё не мог прийти в себя Корнилов.

– Они большие и неповоротливые. Ничем вы не поспособствуете обороне. Достаточно оставить пароходы и включить их в общую оборонительную линию. Прошу вас взять ответственность на себя, Владимир Алексеевич. Мне нужно собрать армию и привести её в чувство. У вас есть ещё предложения? – Не дав Корнилову ответить, он уже переключился на Тотлебена: – Подполковник Тотлебен, что у нас с оборонительной линией?

– На Бельбеке всё почти готово, – доложил тот. – Только позвольте усомниться в её целесообразности.

– Высказывайте, – разрешил Меньшиков, еле сдерживая раздражение.

– Противник превосходит нашу армию вдвое. В случае прорыва обороны, он может войти на наших плечах в город. А это чревато потерей береговых батарей Северной стороны.

– Приму к сведению, – пообещал Меньшиков.

– Александр Сергеевич, ваша светлость, но как же так – взять и затопить корабли? – Не унимался Корнилова. От обиды у него готовы были выступить слезы.

Меньшиков долго молчал, глядя вниз, на бестолковое движение армии по дороге. Встрепенулся и каменным голосом приказал:

– Выполняйте!

***

Опустилась ночь, когда Александр увидел впереди бивуачные костры. Часовой не обратил на него внимания. Офицер на коне, что его проверять? На казака не похож. В темноте форму особо не разглядишь. Пуговицы поблёскивают – и ладно.