– Ты похожа на булочку, – вырвалось у него. Показалось, это не он сказал.

Она ещё звонче рассмеялась.

– Почему ты смеёшься? – удивился Павел. А он хоть сам понимал, что говорит?

– Ой, барин, мы же с тятей булками торгуем, – объяснила она.

Павел рассмеялся вслед за ней, но вдруг подумал: Боже, что я делаю, Жернова убили, а я ржу, как конь. И Александр….

Александр!

Он соскочил с телеги. Самылин тут же кинулся его поддержать.

– Я смогу, – остановил он его. – Нам надо к гавани.

– Да, куда же вы?

– Я в порядке. Сам дойду.

Павел порылся в кармане, достал медный пятак и протянул девочке.

– Зачем? – удивилась она.

– Купишь себе что-нибудь.

– Нет, не надо мне. Вам больше деньги нужны. Вы раненый, – сказала она.

Телега поехала дальше.

– Вот, чертёнок белобрысый! – усмехнулся Самылин.

– Пошли, – потащил его Павел.

– Так, куда вы, ваше благородие?

– Ты знаешь где «Владимир»?

– Чего знать? Он за спиной стоял, в Корабельной бухте, да через наши головы палил.

Четверо арестантов в серых робах шли с носилками. В носилках лежал флотский офицер с перебитой рукой.

– Вы откуда? – спросил Павел.

– С Малахова, – ответил один из арестантов.

Офицер открыл глаза.

– Стой, стой, – слабым голосом попросил он. – Табачком не угостите?

Самылин достал кисет.

– Трубка у меня в кармане, дотянуться не могу. Будьте любезны.

– Ваше благородие, поспешать надо. Кровью истечёте, – посетовал арестант.

– Да, ничего со мной не будет, – безразлично ответил офицер. – Коль суждено, так помру. А перед тем, как мясник надо мной измываться будет, покурить хочу.

Самылин набил ему трубку, расчадил. Офицер схватил трубку уцелевшей рукой, жадно затянулся дымом.

– Что там, на Малоховом? – спросил Павел.

– Все орудия сбили, черти, – сказал офицер. – Стреляют ещё только те, что за бруствером спрятаны, да и то – половина. Хорошо, что гласис додумались насыпать. Так бы всех перебили. Бомб нам понакидали – ступить негде.

Вновь загудела канонада. Показался вестовой штаба на лошади.

– Где бой? – спросил у него Павел.

– С моря батареи наши сбивают.

– А на бастионах что?

– Отбились.

– Отбились? – не поверил Павел. – Они же на штурм должны были идти.

– Так и есть. Только не пошли. Сдрейфили.

– Господи! – Самылин стянул фуражку и перекрестился. – Никак отстояли! Ваше благородие, отстояли! – сорвался он на крик.

– А теперь и помирать можно, – усмехнулся офицер из носилок. – Тащите к мяснику, братцы!

Павел почувствовал, как на него наваливается слабость и дурнота. Перед глазами поплыли разноцветные круги, шарики….

– Отведи меня на квартиру, – попросил он Самылина.

***

Десятую батарею заложили полвека назад для защиты Карантинной бухты. Орудия батареи держали под прицелом три направления: Карантинную бухту, вход в Севастопольскую бухту и сам фарватер Севастопольской бухте. Укрепление представляла собой два закруглённых бруствера, сложенных из кирпича. Брустверы соединяла насыпная куртина слабого профиля, длиной в двести сажень. Находилась батарея на мысу, выдававшемся в море, между Карантинной и Севастопольской бухтами, у самой воды. Отсюда можно было наблюдать развалины древнего Херсонеса: длинная стенка, спускавшаяся по скату к бухте, храм Святого Владимира и карантинный домик, большая круглая печь для обжига извести. У карантинного домика видны завалы, за которыми пряталась вражеская батарея. С другой стороны батареи, через бухту, на противоположном берегу возвышалась над водой закруглённая стена Константиновской батарее. Глубже в бухту стояла Михайловская батарея. На этом берегу за спиной виднелась круглая башня Александровской батареи.

В тыльной стороне десятой располагалась небольшая каменная казарма с покатой черепичной крышей. Сначала Александр не понял, что это за огромная печь стоит во дворике. Печь в виде куба с высокой трубой. Но потом сообразил, каково её назначение, когда увидел, как в топку на чугунной решётке двое кочегаров закладывают ядра.