Когда-то Сервантес потребовал: «Лживых историков следовало бы казнить, как фальшивомонетчиков». К счастью, на смертную казнь в России наложен мораторий. Жутко представить, какими горами трупов покрылась бы наша земля! Ну да не станем рядиться в тогу Цицерона и ставить перед историками заведомо невыполнимые задачи воздерживаться от лжи, не утаивать правды и тем паче не давать повода заподозрить себя в пристрастии или предвзятой враждебности. Кому-кому, а историкам лучше других ведомо, каково это бесконечно трястись на ухабах прошлого, отчего у них не только основательно помутилось в головах, но и возникло стойкое отвращение к этому прошлому как предмету их профессиональных занятий. Сказал ведь наш современник Игорь Николаевич Данилевский в вводной лекции к своему курсу «Древняя Русь глазами современников и потомков (IX—XII вв.)»: «Современная историографическая ситуация – не только в России, но и в мире – характеризуется чертами, которые позволяют оценить ее как кризисную. В частности, это связано с разочарованием в еще недавно господствовавших концепциях научного исторического познания, со все более четко оформляющимся представлением о принципиальной невозможности разработки универсальной теории, объясняющей все стороны общественной жизни» (курсив автора. – В. М.).

Итак, проку от истории мало. Что нам остается? Ничего другого, кроме как последовать примеру французов и заглянуть в собственную душу. Скажете, неисторический подход к истории? Еще какой исторический! И сделать нам это помогут внутренняя память о прошлом, передающаяся из поколения в поколение на генетическом уровне, смежные науки, прежде всего психология, и – реальные факты из нашего прошлого, в которых, как их не переиначивай и не перетолковывай в угоду собственной предвзятой концепции, сконцентрирован уникальный опыт поисков, обретений и потерь, выпавших на долю русских.

Не станем углубляться в толщу веков (это сделали мы в первой книге: «Русские: откуда мы?»). Займемся рассмотрением нашего прошлого с конца XIX века и по 1991 год, чтобы в самом общем виде представить себе своеобразие нашего народа, загадку русской души.

Наши предки прошли через те же стадии, что и предки всех других народов: от самоосознания себя в мире как органической части этого мира и до признания некой силы, которая управляет миром и, стало быть, нами. Русский религиозный философ и вынужденный эмигрант Борис Петрович Вышеславцев (выслан из СССР в 1922 году) писал: «Иерархическая структура человека показывает нам, что он несет в себе все ступени космического бытия: он есть “мертвая материя”, живая материя, одушевленный организм, животное сознание. Космические элементы и земная животно-растительная жизнь содержатся в нем, проницают его и стоят с ним во взаимодействии. Человек предполагает и содержит в себе все “дни творения” и всю ту космическую иерархию бытия, которая в них развертывается. В этом смысле он микрокосмос, связанный с большим миром. Но он еще нечто большее: микротеос, “малый бог”, связанный с Великим Богом».

Великим Богом для наших предков был Род-Святовит, вобравший в себя всех «малых» богов, у которых был свой «малый круг» обязанностей, и человека, в котором, как в капле воды, отражался Великий Бог. Бог, по Вышеславцеву, «есть творец, поэт бытия; но и человек есть творец, поэт культуры… И если он (человек) обладает несовершенной (хотя и воистину богоподобной!) поэзией, если он обладает не абсолютным и даже бесконечно малым предвидением и провидением, то это лишь доказывает, что он не абсолютен, а абсолютно подобен, не Бог, но икона (образ) Божий».