– Делла, мне не нравится твое состояние. – Вампир, оказывается, был рядом всё это время.

– Это называется депрессия, Аарон. Русалки подвержены ей больше остальных созданий, тебе ли не знать. – Вынырнув, смотрю прямо в помрачневшее лицо мужчины.

– Делла, – его пальцы дотрагиваются до моей скулы, а потом убирают спавшую на лицо мокрую прядь, – твоя подруга права, у тебя есть я, я тебя в обиду не дам. Что бы ни случилось, не сомневайся, я тебя закрою собой.

Не эти слова мне нужны, Аарон, не эти.

– Аарон, у тебя занятие, у меня тоже. Иди, ладно?

– Гонишь? – хмурится.

– Нет, – мотаю головой. – Просто время действительно поджимает. У меня через двадцать минут история Канады, а потом боевое искусство, на котором мы с тобой обязательно вновь увидимся. Ну же, иди. – Я целую его в щеку и снова опускаюсь на дно, коснувшись лопатками металла.

– Хорошо. В спальне на столе я оставил твой пистолет. Ты забыла его у меня. А вечером я намерен с тобой серьезно поговорить. Придешь ко мне, и это не обсуждается.

Шаги его удаляются, а на моем лице, окруженном водой, появляется тень улыбки. И вода, и решительность любимого мужчины сыграли свою роль – моя душа постепенно приходит в норму.

Депрессия, ты меня не поймаешь в свои сети, ибо я сильная и несокрушимая духом. Когда есть тот, кому всецело доверяешь, кто с тобой в огонь и в воду – ты сильная вдвойне, потому что не одна. Даниэль, ты во всём права, нужно жить, невзирая на непогоду, ибо непогода эта может быть вечной, а жизнь, увы, коротка.

А еще я отчего-то уверена, что сегодняшний вечерний разговор с моим любимым вампиром плавно перетечет в прекрасную незабываемую ночь. Намек в его твердых словах я уловила. Он скажет мне эти заветные три слова, если нет – то и имя мое не Корделия.

Итак, хоть Даниэль и советовала на время забыть о врагах, я отчетливо осознаю, что должна по крайней мере проверить, кто есть кто в Академии. Раз с Даниэль у Рафаэля вышла промашка, то нельзя быть уверенным, что в остальном он прав, что его досье на ребят стопроцентно точное. В первую очередь считаю необходимым присмотреться к тем личностям, которые изначально вызывали у историка сомнения, как в случае с мадам Лабарр. И первым в этом списке идет Итан Ромари.

Анализируя пережитое, его огромную помощь в трудную минуту, могу сказать, что на восемьдесят процентов он тот, за кого себя выдает. Но оставшиеся двадцать, увы, пока переносятся в копилку подозрений, а следовательно, вампир, так или иначе, заносится в список моих подозреваемых, который я вот в эту самую минуту и завела у себя в голове. Память у меня отличная, дурацких таблиц и схем на бумажном носителе рисовать не придется. Буду чертить и заносить новые имена в виртуальный красочный стенд – воображение мне в помощь.

Второй в списке станет пусть Стелла Бранш, ее фейская природность никак не отнимает ее скрытый ум и гнилую душу; вампира, подложившего мне взрывчатку, она могла и нанять, богатенькой подружке принцессы мерзкие дела вести самой как-то не комильфо. Кроме всего прочего, я нагло "увела" у нее Феликса, потому вручаю стерве сорок единиц.

Третьим станет Мэтью Даркнесс, уж больно мрачный и скрытный тип. Хотя я и Аарона таким поначалу считала. В общем, эта кандидатура получает от меня тридцать процентов, все-таки у принца нет мотива меня убивать, да еще и втайне от своей семьи в одиночку охотиться на незаконнорожденную русфею. Проще было бы объявить на весь свет о моем существовании и общими силами ловить меня. Ладно, перейдем к четвертой позиции.

Ею станет ректор Дрейк Даркнесс. Пусть Аарон в нем уверен, я всё же подстрахуюсь и дам ему десять процентов.