И ничего не рассказал нам о смерти дедушки.
Мне было тогда пятнадцать лет.
Я уже начинала писать стихи. И одно из первых моих стихотворений – о нём, о деде Мише.
Это была одна из первых моих серьёзных потерь.
От деда остался орден Красной Звезды, туго-натуго привинченный к орденской книжке. Остались кое-какие фотографии. Их очень мало. Они мутновато серые, расплывчатые (с «золотой свадьбы»).
Я и сейчас знаю о дедушке Мише, Михаиле Фроловиче Анохине, очень немного.
Думаю, главные открытия относительно его биографии еще впереди.
Но я твердо знаю: во мне течёт его кровь. Кровь человека, прошедшего голод, Великую Отечественную войну со всеми её тяготами и лишениями, послевоенное лихолетье, смерть маленького сына (его сын Григорий (или Геннадий?) умер в раннем детстве во время войны).
В биографии моего деда много белых пятен, как на карте неизведанной, новой страны, которую нам, его потомкам, еще предстоит открыть…
Кое-что, наверное, так и останется Тайной.
Пишу это слово с большой буквы, потому что жизнь любого человека – Тайна.
И не всё, совсем не всё, нам обязательно знать…
Многое проглотило, сожрало Время.
И правильно сделало!
Но я знаю, что безжалостная, холодная река под названием Лета моего деда полностью с головой не поглотила. И не проглотит никогда!
Его крепкая, мощная фигура отчётливо выделяется на фоне жутковатого тумана, в который мы все в конечном счете уходим…
И ещё одно скажу: мне бы там, на небесах, очень хотелось бы быть где-нибудь недалеко от деда. Пусть и не совсем рядом, но – недалеко. Чтобы можно было перекинуться с ним парой фраз, улыбнуться друг другу – и с улыбкой взглянуть с небес на землю, по которой мы с ним когда-то ходили…
Дедушка Миша.
Рассказ моего отца
Вот что пишет о своём отце мой отец, Анатолий Михайлович Анохин.
Отец – глазами сына.
Печатаю эту рукопись без каких-либо изменений и поправок.
Пусть всё остаётся так, как написано им лично.
Итак:
АНОХИН МИХАИЛ ФРОЛОВИЧ
род. 21.11.1905 г. Образование – 3 кл. ЦПШ
Во время первого в его жизни большого голода ему было 16 лет.
Его отец (мой дед Фрол) был очень умным и очень работящим человеком.
Он уже в ноябре 1921 г. понял, что опять пришёл голод.
Уже в ноябре 1921 г. он сказал моему отцу (по его словам) примерно следующее: «Мишка! Мы будем голодать. Ты – старший. Уходи – и живи, как хочешь. Вот тебе сумка и коврига хлеба. Иди в Москву. Работай за еду. Проси подаяние.»
Дальнейшие приключения моего отца неизвестны.
Только по отрывочным его словам я могу сложить мозаику.
Он трудом и подаянием пришёл в Подмосковье (Люберцы). Там не умер с голоду, как тысячи его сверстников в Поволжье (тех, кто остался в уголовном мире).
Носил нож в сапоге. Играл в карты и всё прочее.
За всю свою жизнь он прочитал только одну книгу, которую я ему подсунул – это – «Лёнька Охнарь». Он читал её запоем, так, как только может читать малограмотный человек, то есть по слогам, по 5—7 страниц в день.
Читая книжку (она есть у меня на даче), отец говорил: «Да… правду мужик написал… Так всё и было…»
Одну книгу он ещё читал по подчёркнутому.
Это была история ВКП (б).
Итак, 1931 г.
Мать мне говорила, что они «сошлись» в 1931-м году.
Слово «сошлись» означает, что начали заниматься любовью, не ходя в ЗАГС.
Тогда это было не принято.
Кто и зачем это организовал, может быть поймёте позже.
«Сошлись» – «разошлись» – кому какое дело?!
Это была политика государства. Смысл её состоял в том, чтобы рабы не знали своей родословной.
Тридцатые годы, как и двадцатые, были голодными. В стране от голода умирали миллионы людей. Но мне, моему брату Славе и сестре Рае очень повезло. Отец получал лётный паёк (в пайке было мясо, крупы, хлеб и даже сгущённое молоко).