Та скрипнула и отворилась.

Если бы ее реакция была хоть немного хуже, Саша завалилась бы и клюнула носом в линолеум.

Не клюнула. Успела подхватить себя и удержаться.

– Иван Ильич? – окликнула она. – Вы дома?

На ее призыв из-за двери показался пес.

Кудлатый хвост крючком. Умная морда. На хаски похож, но окрас другой – шерсть светлая, почти белая. Все ясно – непонятно кого и с кем помесь.

– Привет, Шарик, – растерянно поздоровалась она.

Пес посмотрел недоуменно.

– Не Шарик, значит. Ладно, потом разберемся.

Поднявшись, она вошла в квартиру.

– Иван Ильич, ну где же вы? Я уже столько шума подняла, что и мертвый проснется.

Она сделала еще три шага и заглянула в кухню.

Хозяин квартиры лежал на полу в луже крови и глядел на нее стеклянными глазами.

Саша прижала к губам ладонь, немного постояла, выравнивая дыхание, а потом присела возле трупа и протянула руку, чтобы пощупать пульс.

Нет, трогать нельзя. Да и бесполезно. Все и так ясно.

Поднявшись, она достала телефон и набрала короткий номер.

Полиция приехала через полчаса. Следом – мужики из Следственного управления.

Один сразу прошел к лежащему на полу телу и, разложив чемоданчик, принялся изучать труп. «Криминалист», – догадалась Саша.

Другой походил вокруг, позаглядывал в углы и направился к ней, сидевшей на стуле в коридоре.

Она сто раз видела по телевизору, как допрашивают свидетелей. Странные, нелогичные вопросы и полное равнодушие к человеку, которому их задавали. Смешно, но с ней случилось то же самое.

Неряшливый и, сразу видно, невыспавшийся мужик на нее взглянул лишь мельком, сразу начал сыпать вопросами и все время отвлекался, кося глазом в сторону кухни.

«Наверное, по тем же самым сериалам методику допроса изучал», – подумала Саша.

– Так, говорите, гражданка Смолина, ничего не слышали?

Саша сжала зубы. Ничего, что ты уже дважды об этом спрашивал?

– Почему же? – терпеливо ответила она. – Слышала. Собака выла.

– А в котором часу это было?

– Точно сказать не могу. Проснулась я около четырех, но вой, как мне кажется, начался раньше.

– По покойнику выла, – раздалось из кухни. – Оплакивала любимого хозяина, так сказать.

– Не суйся, Прохоров, – ответил тот, кто ее допрашивал.

Она взглянула на него.

– Напомните, пожалуйста, как вас зовут.

Неряшливый со вздохом достал удостоверение.

– Капитан Селезнев.

По привычке Саша хотела сказать «очень приятно», но вовремя одумалась.

Что может быть приятного в общении с полицией?

– Дело в том, капитан, что у Ивана Ильича никогда не было собаки. Он звонил мне три дня назад. Просил купить кое-что из продуктов. Соседи все разъехались по дачам, вот и…

– А раньше кто ему покупки носил?

– Не знаю, простите. Я утром ухожу, вечером прихожу.

– Откуда у него ваш телефон тогда?

– Он говорил, что иногда звонит старшей по подъезду – Валентине Самойловой. Она дала мой номер на всякий пожарный случай.

– Вас не поставила в известность?

– Да просто забыла, наверное.

– Может, это она продукты носила?

– Не знаю.

– Так что там про собаку?

– Когда я принесла покупки, Иван Ильич открыл дверь и попросил подождать, пока сходит за деньгами. Дверь оставил приоткрытой. Вряд ли собака не вышла бы.

– А в квартире у него вы бывали?

– Нет. Он не приглашал, а я не стремилась. Но насчет собаки уверена. Не было ее. Три дня назад, по крайней мере.

Селезнев равнодушно пожал плечами.

– Ну так, может, именно в эти три дня он ее и завел. Шел, увидел пса, пожалел и взял к себе.

– Иван Ильич этого сделать не мог. Он уже лет шесть из дома не выходит. Самойлова говорила.

– Ну тогда кто-то оставил. На передержку, так, кажется, собачники говорят.

– Кто?