Но тогда… Почему же они напали на нашу кибитку? И их не интересовали наши вещи, провизия. Они не тронули ничего.

Внезапно моя голова закружилась.

– Они не могли напасть на меня.

– Ясна, ты сказала, что ты дочь чертожца. А у него, как я знаю, кроме одной единственной дочери больше нет наследников. – рассуждает Агата, и ее тон задевает меня за больное. Не потому что я сама себя раскрыла, а потому что я не одна дочь! Есть еще Икси.

– Хорошо. – устало вздыхает женщина. – Как ты думаешь, чем может быть выгодно похищение дочери чертожца Белогорья?

В голове забурлило. Чем? Потребовать выкуп? Вряд ли. Новый чертожец богат настолько, чтобы иметь свое собственное войско. Вариант со свадьбой я сразу отметаю, пусть и в древности кто-то пользовался таким способом – воровать невест, все это было слишком давно. Да и сам чертожец довольно староват, я ему гожусь разве что в дочери. Принудить отца к сотрудничеству? Это может быть. Узнать про наше путешествие с Григорием не составило бы труда. Отец послал дипломатическое предупреждение, что я прибуду в Черновск. И все же… Не верится что новый правитель Черногорья смог пойти на подобное! Это же как объявить нам войну!

Фырканье лошадей прерывает мои раздумывания и пристальный взгляд Малого.

– Нашел. – Открывает дверь в кибитку Григорий. – Как она? – Кивает на женщину.

– Она себя чувствует лучше. – сухо отвечаю.

Рассказать телохранителю о своих и не только подозрениях? О том, что если бы у нас не своровали сани, досталось бы нам с Григорием? Да он меня насильно обратно в Светлогорск потащит! Я больше никогда не смогу выбраться из чертожия, и не смогу продолжить поиски сестры.

Григорий поправляет трубу, по которой в кибитку направляется тепло.

– Нам нужно двигаться вперед. – твердо сообщаю.

Мирко вскидывает на меня глаза, в них я читаю непонимание и сомнение, не сошла ли я с ума. Я тоже задаю себе этот вопрос. Ехать к тому, кто так хочет меня похитить и даже напал на мой экипаж.

– Я довезу вас до Черновска и даже оплачу лечение. – Я говорю с Агатой. – Но никто не должен знать, что я дочь чертожца.

Ясна

Полозья саней скрипят по снегу. Малой прижимается к матери, укутанной в мой меховой плащ. Несмотря на несерьезную рану, у женщины начался жар, она бредит во сне, а мальчик – бледнеет при виде того, как она мотает головой из стороны в сторону с закрытыми глазами. Тени, отбрасываемые экипажными фонарями, свисающими по бокам повозки, делают эту картину зловещей и волнительной.

– Не переживай, – шепчу я, заметив его беспокойство, пытаясь подбодрить паренька, растирая озябшие ладони под теплой шалью. Ночной воздух пронизывает холодом, хотя и не таким суровым, как в Светлогорске. Значит, петляя по извилистому пути, мы постепенно приближаемся к Черногорью.

Григорий правит лошадьми, всматриваясь в темноту между деревьями. Учитывая предыдущую часть пути, нападение разбойников, появление Агаты и Мирко – наше путешествие проходит спокойно. Остается только добраться до ближайшего поселения, чтобы дать женщине необходимое лечение. Я не смогу оставить посреди дороги больную мать с ребенком. Сначала их нужно пристроить. А дальше…

Я бросаю взгляд в застекленное узкое окно кибитки, как раз в тот момент, когда сани начинают тормозить. Луна едва пробивается сквозь голые ветви.

– Там! – Григорий указывает кнутом вперёд. Сквозь снежную пелену мерцают жёлтые огни.

Я подношу карту к фонарю и сверяю с маршрутом. Застава. Небольшое пограничное поселение, рядом с Туманной рекой. Возможно, там у нас будет возможность переночевать в тепле. Я облегченно вздыхаю. Дорога в ночи среди заснеженного леса могла преподнести нам и другие, не совсем приятные сюрпризы. Да и тот факт, что у меня есть надежда поспать на кровати, а не на лавке холодеющей с каждым часом кибитки – радует. Интересно, а как бы мы ночевали с Григорием в лесу, если бы не набрели на утерянную повозку? Наверняка мы разожгли бы костер. Телохранитель заставил бы меня залезть на дерево, перед этим смастерив что-то похожее на прикрытие. Хорошо, что об этом нам не пришлось заботиться.