– Никогда бы не подумал, что владелица книжного магазина будет отстаивать электронные книги, – сказал он.

– Очень важно привить любовь к чтению как можно большему количеству людей. Электронный и аудиоформаты сделали его намного доступнее.

Я вдруг вспомнила о маме Джо. У нее падало зрение, и она стеснялась брать специальные издания с крупным шрифтом в библиотеке, так что Джо купил ей электронную книгу и показал, как можно менять размер шрифта. Сколько я уже не разговаривала с родителями Джо? Надо бы звонить им почаще.

– Так вот, – сказал Ксандер, нетерпеливо помахав ладонью у меня перед лицом, чтобы привлечь внимание. – Презентация книги. Где именно мы будем проводить ее среди этого хлама?

Предполагаю, под «хламом» он подразумевал рождественские украшения, поскольку я с момента своего возвращения всегда старалась, чтобы тут было просторно. Это он еще не видел магазин, когда им заправляла мама.

Я подавила зевок и спросила:

– Может, вы придете в другой раз? – Я устала и хотела снова остаться наедине с гирляндами и воспоминаниями, чем успешно занималась, пока Ксандер Стоун не заявился в магазин без приглашения. – Желательно в рабочее время.

Я наблюдала за тем, как Ксандер колеблется – как будто всего на секунду он растерял свою уверенность, осознал вдруг, как грубо приходить куда-то в десять часов вечера и что-то требовать. Он провел рукой по лицу и снова отвернулся от меня.

– Ладно, – сказал он. – Я приду утром.

Сидя на скамейке у Йоркского собора, которую когда-то считала своей, я закрыла книгу. Было еще рано, и, даже укутавшись в несколько слоев одежды, я все равно замерзла.

После неожиданного визита Ксандера Стоуна я плохо спала. Что-то в нем встревожило меня, будто в броне, в которую я облачилась после смерти Джо, пошла трещина, и эта трещина пропускала свет, но я не была уверена, что готова смотреть на него. Всю ночь я ворочалась и думала о Джо, о совместной жизни, которую мы планировали. Что бы он подумал, если бы увидел меня сейчас – девушку, которая живет с мамой, едва выходит из книжного магазина и тревожится из-за улыбки незнакомца? Если бы все случилось наоборот, чем бы сейчас занимался Джо?

Эту скамейку я обнаружила вскоре после того, как папа объявил, что уходит, чтобы начать новую жизнь. Однажды субботним днем я выбежала из магазина, оставив позади непонятные мне ссоры родителей, все еще сжимая в руке книгу, которую должна была поставить на полку – это был «Дон Кихот», – и пошла гулять у собора, где и заметила пустую скамейку. Делать мне было нечего, возвращаться в магазин тоже не хотелось, так что я села и стала читать. Не помню, сколько времени провела там в ту субботу, но каким-то образом эта скамейка стала моим убежищем, и я всегда приходила сюда, когда хотела побыть одна.

Когда мы встретились с Джо, я сидела здесь и читала «Лунный камень». Был холодный ноябрьский день, прямо как сейчас. Я умудрилась отстать в самый первый семестр изучения английской литературы, поскольку отдавала предпочтение рождественским романам, которые мама начинала заказывать с осени, а не произведениям из списка. Джо сел рядом, спросил, что я читаю и помню ли его.

– Прости, но нет, – ответила я, слегка разозлившись, что мое спокойное времяпровождение прервали. – Я Меган.

– Я знаю, – сказал он. – А я Джо. – Он протянул мне руку в перчатке, и я коротко пожала ее. – Мы вместе ходим на историю искусств.

Он улыбнулся, и я заметила веснушки на его носу и морщинки в уголках светло-карих глаз.

– Холодно, – сказал Джо. – Могу я угостить тебя горячим шоколадом?

Я удивилась и даже слегка позавидовала тому, с какой легкостью он заводит разговор с незнакомкой. Я сама чувствовала сильную тревогу, когда он говорил со мной, и боялась запнуться. В подростковом возрасте я провела столько времени, погружаясь в книги, которые «одалживала» в нашем книжном, что почти забыла, каково это – общаться с настоящими людьми. Весь первый семестр выходные были для меня главным событием – не потому, что я ходила на вечеринки, которые так нравились остальным, а потому, что наконец могла сбежать и вернуться в знакомую обстановку книжного магазина.