– Хорошо, парень, наверное, ты прав…

Призрак Нортона медленно полетел обратно к Дестеру, и тот привычным мановением руки уже открыл портал. Когда Нортон скрылся внутри, Блэк повернулся к Олдману.

– Я знал, что ты справишься, Генри. Ловко. – Он помахал Олдману рукой, и скрылся в портале.

Врачи начали выходить из реанимации, и, один из них увидел Олдмана.

– Сэр, вам сюда нельзя!

– Я гулял и заблудился, извините. – Ответил Генри врачу и вышел обратно в приемную.

Желание побродить по больнице пропало у Олдмана после случившегося, и он решил вернуться в палату, тем более, что скоро должны были подать обед.

По дороге, Генри встретил еще пару блуждающих духов, которые с жутким, но не слышным для людей завыванием, парили по просторам госпиталя. Олдман дал себе слово, что когда наладит свою жизнь в новом теле, обязательно поможет им добраться до первого неба.

Впереди показалась дверь его палаты, и, совершенно неожиданно из-за угла вышла Николь. Сегодня она была одета в короткое летнее платье, на котором красовался целый букет нарисованных цветов. Волосы струились по плечам, а ее улыбка сражала на повал. В руках она несла небольшую дорожную сумку. При одном взгляде на нее Олдман увидел, что в ней так много жизненной силы, и энергии, чего так не хватало ему самому.

– Вот ты где! – Подойдя ближе, завела разговор Николь. – А я тебя повсюду ищу.

– Решил немного пройтись, а то спина уже затекает на это койке. – Генри слабо улыбнулся. – Тебя не было целых два дня, я начал волноваться…

– Томас. Дело в нем. Ему сейчас очень сложно. Но, я думаю, что если вы будете чаще общаться, то он быстрее убедится в том, что ты вернулся. Да и к тебе, я думаю, память быстрее вернется.

– Ты будешь чаще приходить ко мне вместе с Томом?

– Нет, Алекс… Я поговорила с твоим врачом. Он сказал, что теперь тебе помогут скорее встать на ноги только уют и покой. Поэтому, когда я спросила, можно ли тебя забрать домой, он с радостью поддержал мою идею.

– Это… это здорово! – Генри еле сдержал себя, что бы ни прыгнуть до потолка от радости.

– Прими душ и переоденься. Вот, возьми. – Она протянула Генри сумку, в которой лежала чистая одежда, бритвенный станок и шампунь.

В больнице была общая душевая, но нужды в ней не было. Как сказал доктор Николас, Олдману досталась лучшая палата, в которой, как раз кстати, оказалась своя небольшая ванная комната. Генри взял из сумки шампунь и бритву, и скрылся в душевой.

Вода мощным напором падала из душа, приятно охлаждая кожу. Олдман стоял под ней несколько минут, наслаждаясь этим моментом, пока, наконец, не начал мыться. Сделав воду по горячее, Генри принялся тщательно скоблить себя мочалкой, избавляясь от пота и грязи.

Искупавшись, он вышел из душа, вытерся, и, обмотав полотенце вокруг бедер, взялся за бритье. Подойдя к раковине, Олдман провел рукой по запотевшему зеркалу, откуда на него взглянул совершенно другой человек. Генри даже не сразу понял, что на него смотрит его отражение. Это был высокий, загорелый мужчина, на вид которому было около тридцати. Русые волосы свисали мокрыми космами. Серые, как утренний туман глаза с удивлением уставились на Олдмана. Под двухнедельной щетиной прятались крепкие, высокие скулы. Подбородок остро выпирал вперед. При каждом движении мышцы на руках перекатывались сытыми удавами, перевитыми тугими жилами. Новое тело Олдмана находилось в прекрасной физической форме.

Генри побрился, и зашел обратно в спальную часть палаты, где его уже ожидала Николь. Она сидела на краю кровати, и смотрела на Генри влюбленными глазами.

– Николь… я хотел бы переодеться.