– Ты взяла ее с собой, но… не проверила? – изумился Шестой.

– А зачем, если я знаю ее назубок! – огрызнулась юная Охотница.

Тем временем Пятак вытащил из мешка увесистый том и, уронив его с глухим стуком на балки, принялся листать страницы, не обращая внимания на свирепый взгляд Феникс.

– Агрессивность: четыре из десяти, – читал он. – Уровень опасности: шесть из десяти. Сложность истребления… – Его глаза расширились. – ШЕСТЬ из десяти!

– Да ну? – Шестой вытянул шею и впился взглядом в текст.

– А ты говорила, ЧЕТЫРЕ из десяти! – бушевал Пятак.

– Не может быть! – Феникс выхватила у него книгу и склонилась над страницей. – Я не могла ошибиться… – Девочка умолкла, отыскав нужную строку. – Ой.

Хрум с осуждением уставился на хозяйку.

Феникс моргнула и захлопнула талмуд.

– Подумаешь. Ничего страшного ведь не случилось. – Она старалась говорить непринужденным тоном, но ее голос прозвучал напряженно даже для нее самой.

– Ничего страшного… – опешил Пятак. – Сама-то себе веришь? Да если бы не я…

– НАХЛОБУЧЕННЫЕ НЕУМЕХИ!

Грозный вопль заставил всех четверых вскочить на ноги. Сапоги Старейшины Инея загромыхали по платформе, потемневшие глаза метали молнии.

– Еле-еле справились с маленьким червячком!

На полпути к Уступу Иней успел разругать Феникс и ее друзей в пух и прах, придираясь к каждой мелочи. Критике подверглось все: от стратегии до умения пользоваться оружием.

– Не припомню более удручающего зрелища, – заключил Старейшина.

Бредущая позади него Феникс стискивала зубы, чтобы не ответить какой-нибудь резкостью. Никто и никогда не сомневался в ее виртуозном владении топорами, поэтому нападки Инея безумно злили. Вдобавок Пятак всю дорогу бубнил:

– Четыре из десяти, как же.

На спуске их окутало облако, которое, казалось, вечно витало над Уступом. Мелкий моросящий дождь не прекращался. Феникс ощущала, как за шиворот стекает вода, и чувствовала себя глубоко несчастной. Она скучала по свежему морозному воздуху гор, где располагалась Заимка. Точнее, когда-то располагалась, пока она нечаянно не спалила ее дотла.

Сквозь мглу замелькали пестрые крыши поселка. Жители Уступа предпочитали вертикальный образ жизни. Разбросанные повсюду каменные постройки зиждились на хлипких опорах, торчащих прямо из скалы. В лучшем случае они соединялись между собой вырубленными в отвесной стене ступенями. В худшем – канатными мостами и лестницами, при виде которых волосы вставали дыбом.

На верхнем ярусе Уступа широкие ступени сменялись более узкими. Они змеились в разные стороны, позволяя добраться до любого уголка поселения. Напоследок смерив отряд свирепым взглядом, Иней направился к жилищу, выделенному в его личное пользование. Лицо Старейшины было мрачнее тучи, и Феникс заподозрила, что дело тут вовсе не в черве.

Семерка словно прочла ее мысли.

– Есть в-вести от Охотников, которых вы послали к кланам? – обратилась она к Инею.

Тот замер, обернулся и сердито глянул на девочку.

– Ничего толкового, – проворчал Старейшина, сжимая кулаки. – Нигде ни следа подлой предательницы Виктории и гоблина-колдуна. Как там его?.. – Он нахмурился, стараясь вспомнить имя.

– Моргрен, – скривившись, подсказала Феникс.

В их последнюю встречу элементальный огонь швырнул гоблина через весь плац. Еще неизвестно, выжил он или нет. Однако ненависть к Моргрену меркла по сравнению с тем, что Феникс испытывала к Виктории. Бывшая оружейница предала их всех. Она помогла гоблинам проникнуть на Заимку и перебила бы всех ее обитателей, не помешай ей внезапно пробудившийся дар Феникс. Однако корни вероломства Виктории уходили куда глубже: двумя годами ранее она организовала нападение на деревню Феникс и в результате все ее жители погибли.