– Слетай к океану, а потом назад, – приказал он, – и не потеряй шарф!

Я прыгнула к краю стола, зацепилась когтями за него и вылетела через открытую дверь. Опустившись почти до земли, я поймала восходящий поток и устремилась в небо. Я поднималась все выше и выше, и шелк свисал с моей шеи. С океана дул крепкий ветер, однако в облике птицы холода я почти не чувствовала.

Над пляжем я сделала небольшой круг, наслаждаясь свободой, пусть и непродолжительной, и разразилась хриплым ликующим карканьем. А потом повернула назад, к дому. Вскоре внизу показались расчищенные дворы нашего пригорода…

Задняя дверь кухни открылась, и я, взмахивая крыльями все реже, влетела в нее.

– Отправляйся в свою комнату и прими человеческий облик, – раздался следующий приказ.

Я пронеслась мимо старика, приземлилась в коридоре, запрыгнула в свою спальню и закрыла дверь клювом. Вновь став девушкой-подростком, я постояла обнаженной перед зеркалом, выравнивая дыхание и рассматривая себя. Обращенный в шарф халатик по-прежнему стягивал мою шею.

Даичи подобрал свалившуюся с меня одежду, принес сюда и бросил на кровать. Я оделась и направилась в кухню – он, как и прежде, сидел за столом и ждал меня.

Взгляд его блестящих глаз, обрамленных глубокими морщинами, скользнул по черному шелку на моей шее.

– Не потеряла, – удовлетворенно буркнул он.

– Да.

– Ты все еще в замешательстве? – Он положил руки на стол и придвинулся чуть ближе.

– Немного, – я села напротив него. – Я понимаю, ты хочешь, чтобы у меня была одежда, когда я доберусь до Японии, но…

– Шелк не исчезнет, – объявил Даичи, обрывая меня. – Он не исчезнет в эфире.

Я нахмурилась – мне хотелось спросить его, откуда такая уверенность. Однако я знала, что, как и всегда, он не ответит.

Даичи наклонился вперед и похлопал меня по тыльной стороне ладони. Он очень редко прикасался ко мне. Что это – своеобразный ответ? Затем прозвучали слова:

– Я был стар еще до того, как встретил тебя.

Даичи встал и медленно, неторопливой походкой направился в гостиную. Будет сидеть там до тех пор, пока я не приготовлю вечернюю трапезу.

– Дедушка, что ты хочешь на ужин, кроме риса? – спросила я.

Он остановился и оглянулся. И я уловила на его лице – по одним только чуть поднявшимся уголкам губ – едва заметную улыбку.

– Цыпленка.

Он свернул за угол. Я тоже улыбнулась и развязала шелк у себя на шее. Забавно, что после десятков лет под одной крышей, несмотря на неравноправность наших отношений, мы еще способны шутить.

Сэксони закрыла шкафчик, натянула капюшон толстовки на свои растрепанные кудри и взяла меня под руку.

– Давно я не провожала тебя до дома, пошли. – Она посмотрела на пасмурное небо за окном. – И зачем я убрала зимние вещи? Наверно, меня сбила с толку хорошая погода, которая была на прошлой неделе.

– Ты всегда так поступаешь, – сказала я, улыбаясь. Каждый год был похож на предыдущий. – Мы живем рядом с Атлантическим океаном, разве сложно запомнить, что весной все равно будет снег и ледяной дождь?

– Слушай, не занудствуй, – сморщила нос она, доставая из кармана сложенный желтый листок бумаги. – Лучше посмотри, что мне пришло, – Сэксони помахала листком перед моим лицом.

– Повестка в суд?

– Не-е-е-ет, – она нарочито протянула свой ответ, изображая раздражение.

– Штраф за парковку?

– Да нет же, прекращай!

Я чрезмерно наигранно вздохнула.

– Неужели будешь присяжной в суде?

От удивления Сэксони широко раскрыла глаза и ахнула.

– Откуда ты знаешь?!

– Что? – я пристально посмотрела на нее, не веря своим ушам.

– Ну нет. Просто ничего не говори и послушай меня, хорошо? – ответила она, похлопав меня по плечу.