– Ты опоздал, – сказала Морана, и её улыбка была острее лезвия. – Ночь уже здесь. Навсегда.

Сварог взревел, ударив молотом по льду. Озеро вздыбилось, выстреливая вверх глыбами, но Морана лишь махнула рукой. Лёд превратился в стаю ворон, которые облепили Сварога, выклёвывая искры из его кожи.

– Ты не поняла! – закричал он, сбрасывая птиц пламенем из глаз. – Мир рухнет без света!

– Мир рухнет от вашего шума, – ответила Морана. Тьма за её спиной вытянулась, закрывая горизонт. – Тишина. Холод. Вечность… Это и есть совершенство.

Она щёлкнула пальцами, и из-под земли вырвались ледяные шипы, целясь в сердце Сварога. Он отбил их молотом, но каждый удар отнимал у него силы. Солнце, слабея, съёжилось до размеров яблока, и его свет уже не грел – лишь жалко копошился у ног богов.

– Люди… – вдруг выдохнул Сварог, заметив вдали силуэты. Они жались к угасающим кострам, дрожа под шкурами, их лица искажал ужас.

– Люди? – Морана рассмеялась. – Они умрут первыми. И даже не пискнут.

Сварог посмотрел на них – крошечных, беспомощных, таких же хрупких, как мир Рожаницы. И тогда он понял, что проигрывает.

Но бог-кузнец никогда не сдаётся.

Он вонзил молот в собственную грудь. Кровь, густая как расплавленный металл, хлынула на землю.

– Что ты делаешь?! – взвизгнула Морана, отшатнувшись. Даже Тьма замерла.

– Ты хотела вечности? – Сварог вырвал из раны пылающее сердце. – Получи.

Он швырнул его в последний уголек солнца. Сердце взорвалось огненной бурей.

***

Люди увидели, как с неба упала искра. Она вонзилась в землю у их ног, и из неё выросло пламя – алое, яростное, неугасимое.

– Возьмите, – прохрипел Сварог, падая на колени. Его тело трещало, превращаясь в камень. – Это… ваш меч… против Тьмы…

Морана завыла, как раненый волк. Тьма, ослеплённая вспышкой, начала корчиться, её когти таяли, превращаясь в чёрные ручьи.

– Ты… отдал им свою силу?! – закричала она. – Безумец! Они сожгут себя!

– Возможно, – Сварог уже почти окаменел, но его голос гремел в последний раз. – Но они будут выбирать. А это… страшнее любой Тьмы.

Морана, истекая синим пламенем от ярости, отступила в свою пустыню. Тьма, обессиленная, поползла за ней, оставляя залитые светом земли.

***

Люди обняли огонь. Они ещё не знали, как им владеть, но в их глазах уже горело то, чего не было даже у богов – надежда.

А Сварог, ставший каменной грядой на краю мира, прошептал в пустоту:

– Прости, мать… Я нарушил твой сон…

Но Рожаница не ответила. Она спала – и снилось ей, как искра борется с вечной ночью.

Она проснулась от крика. Не от голоса – от вопля, вырвавшегося из самых недр мироздания. Это кричала земля, которую топтали железные сапоги богов. Рожаница приподнялась на ложе из сплетённых корней и звёздной пыли, и её тело, ещё не до конца отделившееся от Хаоса, затрещало, как корабль, разрываемый штормом.

– Дети… – простонала она, но её никто не услышал.

Сквозь пелену вечного сна она увидела: Сварог, превратившийся в каменный хребет, всё ещё дышал огнём, выжигая проплешины в лесах Велеса. Морана, заточившая себя в ледяной крепости, высылала туманы, чтобы душить посевы людей. А Велес… Велес смеялся, подстрекая духов бунтовать против небесных сводов. Мир, её дитя, её песня, рвался на части от их гнева.

– Хватит, – прошептала Рожаница, и её слёзы, падая сквозь слои реальности, стали кислотным дождём, разъедающим поля.

Она встала. Её шаги вызвали землетрясения – не те, что рвут плоть земли, а те, что обнажают душу. Горы застонали, реки побежали вспять, а небо свернулось в свиток, готовый сгореть. Боги, почуяв неладное, собрались на поле, где когда-то родились из её слёз.