Тем временем то ли почтальон, то ли пожарный поразил российские ворота: мяч, пометавшись в штрафной, отскочил в сетку от нашего же игрока. Страшное трехэтажное двухголосое ругательство сотрясло комнату.
– А знаешь, почему?! Потому что у нас всё так…
Эти слова прозвучали как тост. Содержимое рюмок резко переместилось во внутренние миры приятелей, сделав их ещё теплее и безысходнее.
– И заметь: страна ничего не производит, – Семён смачно заменил «ничего» на более эмоциональный и гораздо менее литературный синоним. – Нефть с газом качаем – бабло оседает в швейцариях, а нам, лошарам, говорят: извините, поджимайте хвосты, затягивайте пояса, держитесь, кризис пришёл…
Сомов смутно почувствовал, что в этой короедовской фразе его записали в «лошары», и поэтому решил сменить тему. После третьей она была тоже вполне традиционной – «о бабах».
– Вот я говорю как-то своей бывшей: чего тебе на 8 Марта подарить? Она: подумай сам, типа прояви, наконец, фантазию и инициативу. Ну, купил ей духи какие-то там. Дорогие! А она обиделась. Надулась. Три дня принципиально со мной не разговаривала, о каких-то там постельных поползновениях и речи не было… А я ей: ну, чё за фигня? В чём дело-то? А она: если я тебе хоть чуточку небезразлична, то сам догадаешься. Короче, ела мне мозг таким макаром неделю. Ела-ела. Я уж извёлся весь, думаю: чего не так? Бухой домой последнее время не приходил, мать её к родне отвёз, на магазины спонсировал… И вот прикинь, чё оказалось, из-за чего эти нервы, обидки, бойкот этот… Тарарам, барабанная дробь, правильный ответ – в студию! Запах духов – не тот. Пахнут они, видите ли, как-то не так. Оказалось, этот аромат, прикинь, СЛИШКОМ СЛАДКИЙ! Эпическая сила! И заявляет: если бы ты был внимательным, если бы тебе было не всё равно, ты бы помнил, что мне нравится другой аромат. Прикинь, Сёма, чё я помнить должен?! Мне больше в свой изнасилованный делами мозг впихнуть нечего. На работе – полная задница: там платежи задерживают, здесь договор срывается, поставщики подводят, а тут – «слишком сладкий». И главное – догадайся про эту хрень сам, нечуткая скотина. А потом ещё удивляются, почему это мы «налево» ходим… Вот потому и ходим. Потому что нельзя не ходить. Потому что надо ходить! Потому что мало радостей в жизни…
После этих «потому что» Сомов встал, чтобы подрезать ещё апельсинов. Настала очередь Короедова жаловаться на женщин.
– Да ладно, Колян, у меня не лучше была ситуация, – отозвался Семён. – Моя тут взялась реалити-шоу смотреть про экстрасенсов. Собираются эти провидцы толпой и угадывают, у кого кто как умер, колдунов из себя строят. Кто самый неколдунский – того изгоняют из проекта. Они любят эту галиматью «проектом» называть («галиматья» тоже была заменена на синоним) … И вот они глаза закатывают, бормочут чего-то. А народ у нас сидит, смотрит… Ну и жена тоже сидит, поглощена этими шарлатанами. А я ей говорю: всё это актеры, для телевизионной картинки, говорю, всё это. Настоящие-то люди со способностями туда не пойдут, не надо им известности. А потом эти участники шоу откроют свои конторки, и туда повалят дуры всякие толпами: где мой суженый?! А там будет сидеть этакая фифа, вся в чёрном, будет смотреть в магический шар, карты перекладывать, говорить про венец безбрачия, сглаз, дыру в ауре, энергетическую жопу, а потом заломит цену. Всё деньги… Ну, жена и обиделась. Фиг ли, правда-то раздражает…
– Как хорошо с приятелем вдвоём сидеть и пить простой шотландский виски, – неожиданно процитировал Вертинского Николай.
– И, улыбаясь, вспоминать о том, что с этой дамой вы когда-то были близки, – продолжил Семён и отправил в рот вслед за вискарным глотком апельсиновую дольку.